В тихом омуте…. Виктория Платова

устраивайся на секс-телефон! Через неделю получишь звание ударника труда и уйму денег. Мужики будут к тебе в очередь стоять, даже из Ханты-Мансийска приедут по этому случаю, помяни мое слово!»

      «Здорово получается… Ева», – скромно похвалила меня Венька.

      …Маску сняли через двенадцать дней вместе со швами на груди.

      Я снова была на даче Влада, в его операционной.

      – Ну, посмотрим, что получилось! – Влад легко снял маску, она осталась в его руках, а в мое освобожденное беззащитное лицо впились иглы вполне безобидного, но уже основательно подзабытого воздуха.

      – Надеюсь, все в порядке, доктор? – сказала я своим новым голосом, навсегда поселившимся во мне.

      Влад оторопел, даже маска чуть не вывалилась из его рук.

      – Ну, ты даешь! – наконец сказал он. – Это имя тебя к рукам прибирает, точно!.. «Мирабил дикту»!

      – В общих чертах я поняла. И, заметьте, даже не спрашиваю у вас перевода.

      Влад аккуратно взял меня за подбородок, приподнял лицо, внимательно осмотрел.

      – Жалкое зрелище, да? Сплошной кровоподтек, как после боев без правил? – Я чувствовала свое голое вспухшее лицо, ничем не защищенное и еще не готовое сражаться и побеждать.

      – Прекрасно, прекрасно, – промычал Влад, – прекрасное лицо. Все должно быть в порядке. Витенька будет приезжать к тебе, менять повязки. Еще дней пятнадцать, пока не сойдут кровоподтеки. Выпишу тебе направление на электрофорез, это необходимо. И некоторые другие вещи.

      – Витенька? А почему Витенька? Вы ведь лечащий врач, – как черт из табакерки выскочил мой новый голос и обиженно закусил губу в конце предложения.

      – Я всего лишь эпизодический персонаж, – Влад заговорщицки подмигнул мне, – ладно, приступим к груди.

      – У меня никогда не было такого шикарного бюста! Еще раз спасибо, доктор!

      – Шикарная грудь – это еще не все. Главное – уметь ею хорошо распорядиться… Дискомфорт не чувствуешь? Вообще, как с чувствительностью? – Влад профессионально безразлично занимался моей грудью.

      Это не было болезненным, но оставляло ощущение нереальности происходящего: неужели это я, цинично подправленная человеком, который мне нравится и которому я совершенно безразлична? Я ничего не знала о нем, и он не хотел знать обо мне ничего… Нет, кое-что я все-таки знала: дискета под паркетной половицей, одна из немногих его тайн, связанных с риском. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он делает криминальные пластические операции, и одно только это заставляет его пить водку и только тогда обращаться к женщинам на «вы»… Но все-таки он был симпатичен мне. Человек, рассматривающий других людей, как бракованный материал, – с точки зрения коррекции носа и иссечения избытков кожи лица; мужчина, набивающий женские груди силиконовыми и полиуретановыми валиками вместо того, чтобы целовать их.

      Бедняжка.

      Я впервые поймала себя на мысли, что это слово относится к кому-то другому, не ко мне. Конечно,