Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы. Наталья Громова

и открытым взглядом на мир, свободная от всяких идеологических схем, своими утверждениями пробивала брешь в стене, которая отделяла Либединского от повседневной жизни, засыпала вопросами, обычно не долетающими до рапповского Олимпа. Может быть, именно с этим и было связано появление нового романа Либединского, где он описал собратьев-коммунистов, которые постепенно воспроизводят черты прежнего российского чиновничества, а партийная верхушка стремительно превращается в партийную бюрократию. Об этом Либединский попытался рассказать в романе «Рождение героя» и посвятил его Марии Берггольц.

      Книга была подвергнута серьезной партийной критике. «Показ интимнейших переживаний отрывает писателя от классовой практики… Либединский допустил здесь ряд крупных ошибок и извращений… Сложная история окончательного преодоления в себе старым и активным партийцем Шороховым чуждых социально и враждебных политически идейно-психологических моментов сведена к образному развертыванию любви старика к молодой девушке и связана странным образом с потерей полового влечения»[16].

      Товарищи по РАПП били его за правый уклон, за меньшевистский идеализм, за теорию «живого человека». Но для коммунистов это было пока еще не опасно.

      Муся соединилась с Либединским 19 марта 1930 года. Скоро у них родился сын Михаил, названный Либединским в честь друга – Михаила Чумандрина. Того самого, который обвинял Берггольц в классовой чуждости и призывал исключить ее из комсомола.

      Как вспоминал о нем Николай Чуковский, Чумандрин был классическим рапповцем. «Это был молодой толстяк в косоворотке, самоуверенный, темпераментный, с самыми крайними левацкими взглядами… Он не признавал русских классиков, потому что они были дворяне, не признавал переводной литературы, потому что она была сплошь буржуазная»[17]. Но друзья Чумандрина любили. Драматург Александр Штейн вспоминал его прозвище – Михаил Бешеный Огурец. Бешеными огурцами садоводы называли огурцы, лопающиеся на грядке с пушечным грохотом. Таким был и Чумандрин. Резал на собраниях правду-матку в лицо, в том числе и любимому другу Либединскому, в честь которого назвал своего сына Юрием.

      Он был человеком догмы, и жизнь пытался подогнать под догму. «Однажды, подвыпив, расплакался и сказал, что многие считают его слишком примитивным, – писал Штейн, – а ведь он – интеллигент до мозга костей. Учтите, это было время, когда слово “интеллигент” еще было полубранным, и многие завидовали Мишиному пролетарскому происхождению»[18].

      Брак Муси Берггольц и Юрия Либединского продлился десять лет. Это были годы, насыщенные огромным количеством драматических событий как в стране, так и в семье. Не все смогли вынести главные вызовы времени. Под грузом испытаний распалась семья Либединских. Но эта история – впереди.

      «Республика, работа и любовь…»

      Есть блуд труда, и он у нас в крови…

Осип Мандельштам

      1929 год

16

Литературная энциклопедия. Т. 6. С. 361.

17

Чуковский Н. О том, что видел. М., 2005. С. 257.

18

Штейн А. Непридуманное… М., 1985. С. 193.