Ограбить ГУМ. Жизнь дарит подарки и отбирает их по своему усмотрению…. Андрей Михайлович Глущук

двигалась в их сторону. Даже в сумерках можно было разобрать форменные фуражки на головах.

      «ОМОН. Отлично. Сейчас вылезу, устрою пьяный дебош, получу по башке и весь Райкин бред закончится мелким хулиганством.» – подумал Валера. Более удачного варианта и предполагать было невозможно. Он потянул на себя ручку замка и надавил плечом на дверку.

      – Стой! Дурак! Милиция! – Рая тоже заметила прогуливающийся наряд ОМОНа. Она стремительно втиснулась между мужем и рулем, одной рукой ухватилась за дверку, второй обняла его за шею. Не рассчитав движенье, больно ударилась губами об его губы.

      – Ты что, с ума сошла? – обескуражено прошептал Валера, пытаясь вырваться из ее жарких рук.

      – Обними меня и целуй! – Рая была настроена решительно.

      Троица подошла к машине. Они с интересом поглядывали на ветровое стекло и что-то обсуждали. Один из них, видимо старший, двинулся к водительской дверке, двое других демонстративно уселись на капоте, бесцеремонно разглядывая Смирновых.

      Валера через голову жены наблюдал за тем, как омоновец остановился с его стороны, нагнулся, заглянул в окошко и, нехорошо улыбаясь, постучал в стекло.

      – Не открывай. – Прошептала Рая, но Валера уже крутил ручку стеклоподъемника.

      – Что, половой гигант, прогуляться в отделение не желаете?

      – Почему бы и нет? – Валера действительно ничего не имел против такой прогулки.

      – Зачем это в отделение? – вмешалась Рая.

      – Как же. Протокольчик составим. По месту работы и по месту жительства отправим.

      – Зачем «протокольчик»? – Рая не собиралась уступать.

      – Для удовлетворения любопытства трудящихся масс. Должны же знать коллеги этого господина, чем он занимается в свободное время. А, главное, жена должна быть в курсе. – Омоновец уютно пристроился в окошке, облокотившись на дверку руками. Нахально улыбающаяся физиономия стража порядка, оказалась внутри салона. Наглость посторонних, сующих нос не в свое дело, всегда возмущала Смирнова. Тем более, что в глазах радетеля нравственности, легко читалось: «Дядя, дай денег и я отстану».

      – Хочу вас разочаровать, милейший, во-первых, на работе не заинтересуются вашей информацией. Я безработный. А, во-вторых, моя жена в курсе.