Три ошибки полковника Измайлова, или Роковое бордо. Полина и Измайлов. Эллина Наумова

Соколова знаешь? – спросила я после взаимных уверений в необходимости чаще видеться в малолюдных местах, где можно по определению Василия «по-человечьи пообщаться».

      – Знаю. Не наш человек. Душа на замке.

      – Может, он ее только для искусства отпирает?

      – Может. Но по искусству я сам великий мастак. Мне человека подавай.

      – Ясно. Пьет крепко?

      – Люто. Но как-то напоказ. По-моему, Поль, он из тех, кто, нажравшись в тусняке, дома забрасывает горсть таблеток в пасть и ну работать.

      – Но иногда по-настоящему срывается?

      – Ясное дело.

      – Мне, Вась, тоже так показалось. Спасибо, созвонимся.

      Убедившись в том, что хорошо отдохнувшая за два дня память господина Соколова его не разыгрывала, я перестала о нем думать. Решила: «Успею еще голову сломать. Легче надо жить, невесомее».

      Однако невесомость в тот день моим уделом не стала. Позвонив подруге Вали, Лиле Суриной, на мобильный, я услышала:

      – О, Поля! Нашлась! А то у тебя все телефоны выключены. Я думала, ты из города уехала в какую-нибудь командировку. В курсе этого кошмара? Мы с Аней и Егором сейчас в квартире ребят. Ты где? Во дворе?! Так поднимайся быстрей.

      И я, ненормальная, поскакала через две ступеньки. Задумалась бы на секунду, как они попали в квартиру, которая должна быть опечатана. Зря, что ли, столько детективов прочитала. Разумеется, дверь Косаревых мне открыл любимец полковника Измайлова Борис Юрьев. Оскалился великолепными зубами и, подражая тону Лили, проныл:

      – О, Поля! Лучше бы ты из города уехала.

      – Здравствуй, Борис, – тихо сказала я, обещая себе не заводиться и не хамить хотя бы первые полчаса. Но не выдержала и прошипела: – Не дождешься.

      – Ну, тогда заходи, – зловеще пригласил Юрьев. – Начнем с самого начала – трупы, явный висяк и ты собственной нескромной персоной. Все компоненты невыносимой обстановки в наличии.

      – И твое злопыхательство в действии, – попыталась отбиться я.

      Юрьев лишь самодовольно ухмыльнулся.

      – Балков здесь? – спросила я.

      – Не дождешься.

      – Боря, ты сегодня попугая изображаешь или магнитофон?

      – Поля, я сейчас посмотрю, что ты изобразишь.

      Мне захотелось специально для него изобразить такое, чтобы еще пару лет во сне от ужаса вопил. Но я знала, напрасный труд. Он холодеет и при виде меня во плоти. И в ночных кошмарах я ему наверняка без дополнительных усилий с моей стороны являюсь. Интересно, накрашенная или нет? Все говорят, что разница невелика. Один Юрьев, увидев на мне тени, тушь, помаду и пудру обязательно произносит: «Все-таки лучшая косметика та, которой не видно». Первое время я в ответ заводила речь о дешевой эрудиции. А потом перестала обращать внимание.

      Не представляю, какими были бы наши отношения, познакомься мы где-нибудь подальше от полковника Измайлова. Наверное, могли бы поладить. Борис действительно