Парад комедиантов. Вадим Вольфович Сухачевский

же наведаться к ним, посмотреть, у себя ли они, а главное, взглянуть, как они воспримут ваше внезапное появление в полном здравии.

      Фон Штраубе согласился, что так оно, пожалуй, будет вполне разумно. Не тратя времени на переодевание, в несколько шутовских этих кирасах они вышли из дома Литты, тут же остановили экипаж и очень скоро были возле дома братьев Жака и Пьера.

      Прислуга, единственная на весь дом, получив от Литты для большего откровения серебряный гривенник, тут же выложила, что те двое “басурман в жалезбх”, едва снявши свои “жалезб”, тотчас куда-то отбыли и воротились назад “вот толькось”.

      Граф постучал в дверь их небогатых чертогов, однако никто не спешил отворять. Тогда Литта и фон Штраубе стали колотить уже в четыре руки. Но и после того прошло немало времени, пока дверь наконец отворилась и на пороге появился брат Жак в одном халате на голое тело.

      При виде комтура и фон Штраубе он смутился до крайности. Ах, только ли смущение это было? Нет, пожалуй, еще и испуг.

      – Граф?.. Брат Штраубе?.. – проговорил он. – Чем обязан?..

      – Одним обстоятельством, – строго сказал комтур, – объяснять кое сейчас не время. По праву старшинства желаю знать, куда вы с братом Пьером отлучались только что.

      – Но… мой комтур!..

      – Извольте ответить, – перебил его граф.

      Из соседней комнаты, наспех одетый, появился брат Пьер. Он-то и дал ответ, очевидно слыша начало разговора:

      – Мы с братом Жаком ходили купить вина…

      – Хотели согреться, очень уж продрогли, – пояснил брат Жак, розовый от смущения. – Однако же, отец мой…

      Комтур снова его перебил:

      – Мало вам, что с утра были пьяны?

      Братья смиренно опустили глаза.

      – Но я сейчас тут не затем, – продолжал граф, – чтобы отчитывать вас за пьянство, на то еще будет время. Сейчас хочу спросить о другом: почему вы отправились сами, коли так продрогли, а не отправили в винную лавку прислугу? – И поскольку рыцари, потупя взоры, молчали, поторопил их: – Я жду немедленного ответа, нечего раздумывать над каждым словом!

      – Она бы не пошла… – выдавил из себя брат Жак.

      – Прислуга? – удивился комтур. – Она что, сиятельная графиня?

      – Она бы не пошла, – пояснил брат Пьер, – потому что хозяин лавки все равно бы не отпустил для нас в долг.

      – Ясно, – криво усмехнулся Литта. – Должно быть, уже изрядно ему задолжали. Славную, как я погляжу, ведут жизнь в Санкт-Петербурге монахи Ордена!.. Но почему же он вам-то в долг отпустил?

      – Это было не в долг, – угрюмо ответил брат Пьер. – Я отдал ему золотую цепь.

      – Бог мой, орденскую цепь?! – вырвалось у комтура.

      – Но мы бы выкупили ее у него! – поторопился вставить брат Жак.

      – Вскорости непременно бы выкупили, – подтвердил брат Пьер.

      – Из каких же это интересно денег, если вы, как тут говорят, в долгах что в шелках? – желчно спросил граф.

      – Но… – сказал Пьер.

      – Но… – сказал Жак.

      Комтур