Первые заморозки. Сара Эдисон Аллен

было отбоя от заказов. В октябре она едва ли не каждый день обслуживала какую-нибудь вечеринку. Бэй помнила запах тыквенных пирогов, который стоял в доме Уэверли каждую осень. Клер пекла горы кленовых кексов с начинкой из фиалок и варила море орехового супа с лепестками хризантемы. Но в этом году все иначе. Когда Клер не занималась своими леденцами, она либо разговаривала по телефону, обсуждая леденцы, либо заполняла накладные на леденцы, либо упаковывала леденцы. Звонили ей даже из компаний, желающих купить «Сласти Уэверли». В глазах Бэй Клер, занятая изготовлением леденцов, была чем-то сродни идеальному креслу идеального цвета на идеальном месте в комнате – вот только сделано оно было не из того материала. А когда из общей картины выбивается такая незначительная мелочь, мало кто будет тратить силы на ее исправление.

      Заказанные украшения прибыли как раз на этой неделе, так что на последнем заседании комитета предстояло их развесить. Бэй попыталась устроиться на трибуне и сделать домашнее задание, но другие девчонки постоянно дергали ее, спрашивая, что куда вешать, так что Бэй в конце концов убрала учебники и присоединилась к ним. Несколько ребят из футбольной команды – бойфренды или метящие в бойфренды – пришли с клейкой лентой, бечевкой и стремянками, позаимствованными из чулана, и с мужественным видом включились в работу.

      Бэй стояла посреди спортивного зала, руководя всем происходящим, и чувствовала себя пластмассовой фигуристкой в снежном шарике, который крутится без остановки. Это было приятно. У нее в голове всегда существовал образ конечного результата, в котором все находилось в точности там, где нужно, и возможность воплотить его в реальную жизнь вызывала у нее трепет.

      Когда все вокруг умолкли, она даже не сразу это заметила. Из ноутбука Ривы по-прежнему гремела музыка. Бэй любовалась диско-шаром, подвешенным к стальным балкам под потолком. На него был надет бумажный кожух, прорезанный так, что тени, которые он отбрасывал на стены, походили на темный лес. Вокруг него там и сям свисали с потолка вырезанные из блестящей бумаги летучие мыши, порхающие меж полных лун – шариков из попкорна в целлофановой упаковке, которые можно сорвать с веревочки и съесть. Наконец она с улыбкой повернула голову – и увидела, что весь комитет в полном составе таращится на входную дверь.

      Там стоял Джош Мэттисон, и от его плеч исходил дымок, видимый ей одной. Ее рука дернулась к сердцу, но она вовремя спохватилась и сделала вид, как будто собралась почесать шею.

      Он тоже, похоже, пребывал в замешательстве, не понимая, почему все затихли. А потом увидел Бэй.

      И кой черт ее только дернул написать эту дурацкую записку! Она трудилась над ней несколько недель. Когда в августе, в самый первый день учебного года, она увидела его в школьном коридоре, ей вдруг показалось, что вся кровь в ее жилах разом превратилась в мед. В той записке все это было изложено со всей пылкостью и искренностью, доступной Бэй. Она попыталась описать свои чувства так точно, как только могла,