Сочинения. Том 2. Иду на грозу. Зубр. Даниил Гранин

густым чернильным пятном.

      В этом еще солнечном беззаботном парке он был единственным, кого всерьез занимало то, что творится в вышине. Он знал, что небо испорчено.

      Темная середина облака провисала все ниже. Серебристые края его зловеще дымились. Наползали тени, ветер укрылся в деревьях, по-кошачьи перебирая мягкие листья.

      Потемнело. Вместе с душной темнотой опускалась тишина, ясно слышная сквозь шум города.

      Несколько тяжелых капель звучно ударили о землю. Первая пристрелка, сигнал тревоги. Лебеди на пруду быстро плыли к дощатой будке.

      Тулин поднял руку.

      – Давай! – негромко скомандовал он, взмахнул, и тотчас, включая грозу, вспыхнула молния. Еще. Еще – и крупный, сильный дождь наполнил парк плещущим шумом.

      В беседку отовсюду сбегались люди. Отряхивались, смеялись, любуясь первой грозой. С карниза полилась, набухая, толстая, чуть поблескивающая струя. Ветвистый лиловый зигзаг молнии прорезал небо наискосок, упал где-то рядом, и холодный металлический свет проблеснул на тысячах мокрых листьев.

      – Хорошо! – одобрил Тулин.

      Гром взорвался над головами, сотрясая воздух. В беседке ахнули. Тулин поднял мокрое лицо навстречу грохочущим обвалам. Стихи пришли сами собой, старинный торжественный ямб свободно ложился на могучий аккомпанемент грозы. Он читал громко, не слыша себя среди нарастающей канонады:

      Чья неприязненная сила,

      Чья своевольная рука

      Сгустила в тучу облака

      И на краю небес ненастье зародила?

      Внезапно сверху из беседки насмешливо спросили:

      – Ну и как, удалось вам узнать?

      – Представьте, удалось, – резко ответил он, не оборачиваясь.

      Больше всего он боялся показаться смешным.

      – Что значит поэты! Вы поэт?

      Голос был женский, низкий, шершавый от сдержанного смеха.

      – А почему бы нет! – сказал он.

      – Как интересно! Прочтите, пожалуйста. Что у вас там дальше про грозу выясняется?

      – Перестань, – остановил второй женский голос и что-то еще добавил тихо. Обе прыснули, а потом та, первая, смешливая, сказала:

      – Никогда не видала живого поэта. Да еще мокрого. А как вы пишете стихи?

      – При помощи всяких катушечек, конденсаторов.

      – Скажите, пожалуйста, и что же это за приборы?

      Его расспрашивали поощрительно, как мальчика, который заврался, и тогда он ответил тем же тоном, пытаясь взять верх в этой игре:

      – Как бы вам объяснить доступнее? Ну, нечто среднее между пылесосом и велосипедом.

      – Ай-яй-яй, как сложно!

      – Нет, он пользуется пишущей машинкой!

      – Холодильником!

      – Или штопором. С конденсатором! Смеясь, оба голоса перебивали друг друга.

      – К вашему сведению… – запальчиво начал Тулин, но орудийный залп грома заставил его вздрогнуть. Потом он долго не мог простить себе этого.

      Наверху расхохотались:

      – Не бойтесь, поэт. Молния ударяет только в выдающиеся предметы.

      Тогда