Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими. Манфред Шнепс-Шнеппе

спокойствия ожесточением противу помещиков, равно и нередко притеснением крестьян со стороны землевладельцев. Посему присоединение лифляндских поселян к православной церкви есть дело преимущественно политическое»[36].

      Перипетии движения

      Лифляндское дворянство и лютеранское духовенство не склонны были сдаваться. Например, о своих злоключениях в Мариенбурге (Алуксне) сообщал Филарету священник Михайлов. Барон Фитингоф, оказывается, его грубо выругал и всячески препятствовал производить запись крестьян, желающих принять православие. Михайлов принужден был уехать из Мариенбурга преждевременно, не закончив исполнения своего дела.

      Для производства записи в православие помещики нарочно назначали места, которые находились далеко от местностей, заселенных православными. Отводили совсем неподходящие помещения: корчмы, кузницы и даже сараи. Отправляясь на место записи, крестьяне должны были взять у помещика особый билет, если одна партия отправилась к месту записи, то другая могла получить его только тогда, когда первая вернется.

      В присутствии немца-чиновника крестьянин должен был произнести следующую официальную формулу:

      «Я… уезда… имения… прихода… усадьбы крестьянин……… после двукратного устного увещевания заявляю, что от всего сердца и души желаю перейти из лютеранства в православие. Переходя в православие, я не требую и не ожидаю от правительства никаких мирских благ, а от помещика не жду послаблений, но перехожу в православие только для спасения своей души. После присоединения обещаю так же, как до сих пор, беспрекословно подчиняться законным властям, а также служить и работать для своего помещика. Обязуюсь и свято клянусь исполнять это обещание, ибо в случае неисполнения мне грозит строгое наказание. Богослужение желаю слушать на латышском языке, который я знаю. В удостоверение сказанного подписываюсь… или собственноручно ставлю три креста. Сие удостоверение принял… в присутствии чиновника…»

      Как старики, так и молодые эту формулу должны были выучить наизусть. Если кто-то начинал запинаться или ошибаться, чиновник такого гнал прочь. Прогоняемому давали срок, по истечении которого он мог явиться снова. Само собою понятно, что враги православия старались использовать помянутый срок на отговоры от принятия православия, не стесняясь средствами увещевания. После приписки крестьянам давался шестимесячный срок до окончательного присоединения. Эти шесть месяцев для крестьянина были временем искушения, а иногда даже пыток и унижений. Как помещики, так и пасторы прилагали все старания для того, чтобы вернуть крестьян в лютеранство. Угрозы, издевательство и пытки пускались в ход в случаях, если крестьяне упорствовали. Те, кто стойко выдерживали искус и не отказывались от присоединения, должны были в назначенное время явиться в указанные властями места, где священник совершал обряд присоединения.

      Генерал-губернатор Головин, ознакомившись с местными обстоятельствами, в своем годовом отчете писал:

      «Строго

36

РГИА, ф.908, оп.1, д. 60, л. 30.