Сочинения. Том 1. Эта странная жизнь. Искатели. Даниил Гранин

микрофон рукой, он крикнул чубатому пареньку:

      – Пека, скажи, чтобы там выключили этот душетерзатель!

      Кривицкий подошел к технику:

      – Ну, Морозов, как дела?

      Морозов задумчиво поправил золоченый зажим вечного пера в кармане кожаной куртки. Очевидно, пробился конденсатор. Придется менять.

      Его подручный, лаборант Саша Заславский, сказал:

      – Третий раз у них пробивается конденсатор… Может, надо чего-нибудь в схеме переделать?

      – «Чего-нибудь», – передразнил его Морозов, – тоже мне мыслитель.

      Они заспорили. Кривицкий молчал.

      – Прошу прощения, – вдруг обратился к ним Лобанов. Он встал. – Разрешите мне полюбопытствовать?

      Морозов нехотя покосился в его сторону:

      – Чего тут любопытного?

      Лобанов улыбнулся. Улыбка у него была широченная, на все лицо.

      – Да просто ручки повертеть.

      – Ну повертите, – разрешил Морозов, взглянув на старшего инженера. – Все равно разбирать.

      Минуту-другую они наблюдали, как посетитель, прочитывая предварительно надписи на панели, поворачивал рукоятки установки. Зеленое пятно на экране то вытягивалось, то сжималось в маленький яркий зайчик.

      – Кстати, это не телевизор, а осциллографическая установка, – ехидно бросил Пека.

      – Почему «кстати»? – сухо спросил Лобанов. – Кстати бывает только то, что остроумно. Я думаю, тут мало сменить конденсаторы. Важно выяснить, почему они пробиваются.

      Поймав ироническую усмешку Кривицкого, Морозов с преувеличенным уважением спросил:

      – Вы, случаем, не конструктор этого осциллографа?

      Ребята развеселились. Человек, судя по всему, впервые видит осциллограф и берется указывать тем, кто, можно сказать, зубы съел на этом деле!

      – Модест Петрович, – обратился Морозов к старшему инженеру, – так я начинаю разбирать?

      Кривицкий кивнул.

      – Вряд ли можно назвать такой метод научным, – глядя на Кривицкого, резко сказал Лобанов. Морщины сердитым фонтанчиком поднялись от переносицы по бугристому крутому лбу.

      – Видите ли, – медленно начал Кривицкий, поскребывая острый, плохо выбритый подбородок, – мы придерживаемся такого примитивного правила: когда начался пожар, то не время проверять план противопожарных мероприятий.

      Морозов громко засмеялся. Лобанов вернулся на свое место, сел и, облокотясь на широко расставленные колени, сцепил руки.

      Установку отключили и начали разбирать. Пека, пробегая то с паяльником, то с мотками проводов, не переставал следить за Лобановым.

      – Задумался! – с притворным почтением сообщил он приятелям. – Минимум академик.

      – Или максимум студент, – откликнулся Морозов.

      Люди солидные и занятые, они оценили шутку сдержанными улыбками.

      – Либо студент, либо корреспондент, – заключил Пека. – Эти всегда суются не в свое дело.

      В