Сиреневая драма, или Комната смеха. Евгений Юрьевич Угрюмов

кто же это такой.

      Может протагонист надел не ту маску; ошибся; случайно; перепутал; и

      теперь ввёл в заблуждение, и действие должно было принять другое

      направление… может актёр, играющий второстепенные роли, подсунул – чтоб

      подсмеяться с друзьями за кулисами?

      Нет-нет! всё не так просто.

      …внучка пришла в Парк, томясь любовью, чтоб попытаться в тишине, в

      «потаённых уголках», как советовала бабушка, успокоить свои чувства. Тогда

      она и не знала ещё, что предмет её страсти, там, в этом самом Парке, служит

      кассиром, и ещё даже не знала как зовут… внучка пришла, потому что ноги, в

      горемычной надежде, сами привели её сюда. Внучка сидела на скамеечке, к

      которой ещё не успели проложить асфальтовую дорожку, и смотрела, как

      жёлтые крапивные цветки разбрасывают фейерверками искорок пыльцу, и вдруг

      она вспомнила, ясно поняла, что портрет принадлежит господину с зонтиком.

      «Как же у меня в голове всё перемешалось!» – подумала, улыбнувшись (как

      бледные лилии в сновидении), внучка Лиза и поспешила к парковым

      аттракционам, чтоб ветер на самой высоте «Чёртова колеса» продул и развеял, и

      освежил её горячую голову.

      Протягивая деньги за билет на «Чёртовый аттракцион», в кассовом

      окошечке внучка увидела нашего молодого кассира и вспомнила: зелёную

      лампу, павлина, бубновую пятёрку и бабушку: «…случайность всё-таки сведёт

      вас с ним…» – ах, бабушка!

      Наступила пауза – у внучки не разжимались пальчики, которые держали

      смятую купюрку; молодой человек-кассир пытался получить плату (билет

      оторван, и хотелось бы получить). Потихоньку он выкручивал из растерявшихся

      от случайной случайности пальчиков бумажку, и, наконец, она (бумажка)

      оказалась у него вруках. Пауза вырвала из внучки и сновидения, и

      представления, и понятия. Портрет Кабальеро распался; сложился зато,

      настоящий, живой, прямо перед глазами, в окошке кассы возникший, желанный;

      17

      не весь (поясной портрет в раме сине-зелёной кассовой будки), но и это была

      такая неожиданная радость, но и это уже привело нашу прелесть в любовное

      томление (из которого она, собственно говоря, и не выходила). Лиза опустила

      глаза и видела сначала, только отдельные части: руки, с вильчато-разветвлённой

      гладкой и желтовато-зелёной кожицей (в том, что кожица была желтовато-

      зелёной ничего странного не было, потому что так, жёлто-зелёно, отражалась на

      «кожице» окружающая зелень дерев. О зелени дерев позже будет отдельно), об

      этом эффекте, называемом „рефлекс“, хорошо знают художники – у них всегда

      на милом розовом личике можно найти всякие-разные, не имеющие к личику

      отношения, неприятные краски… о-о-о! о чём это я? В начале… Сначала…

      Лиза видела… Ну, с разгона: видела только отдельные части: руки с вильчато-

      разветвлённой гладкой и желтовато-зелёной