Наджин. От войны к свободе в инвалидной коляске. Наджин Мустафа

кроме протестов в Каире. Пользуясь любой возможностью, они смотрели новости. Вскоре я прекратила сопротивляться и теперь тоже постоянно смотрела новостной канал. Аль-Джазира без остановки передавала репортажи с площади Тахрир. Толпа протестующих росла. Многие были такими же молодыми, как Бланд и Насрин. На их лицах был нарисован египетский флаг, а головы повязаны красно-бело-черными банданами.

      Однажды мы с замиранием сердца увидели, как на площадь въезжает колонна огромных танков. Десятки мужчин храбро преградили им путь, и я с трудом могла смотреть на это. Затем случилось нечто невероятное – танки не открыли огонь, а остановились. Толпа взорвалась радостными криками. Люди начали забираться на броню, царапать на боках: «Мубарак должен уйти!», и экипажи танков не препятствовали этому.

      Несколько дней спустя мы с Бландом и Насрин снова сидели на краю дивана, переживая, что будет дальше. На площадь ворвалась толпа людей, поддерживающих Мубарака. Многие были на лошадях и верблюдах, и это напоминало демоническую кавалерию. Протестующие отбили их натиск, кидая камни и вырывая куски брусчатки, которой была выложена площадь. Танки выстроились стеной между двумя группами, и было трудно понять, что происходит, так как в воздух поднялись тучи пыли и все вокруг было охвачено огнем. Наконец толпу, выступавшую за Мубарака, оттеснили, и продемократически настроенные люди стали строить баррикады из уличных знаков, кусков металлической ограды и сожженных машин, чтобы противники не смогли прорваться внутрь.

      Мы спрашивали себя: когда же это закончится? Протестующие соорудили на площади что-то вроде палаточного городка и устроили там же полевой госпиталь для лечения раненых. Кто-то в толпе раздавал еду и воду, некоторые даже брили бороды у всех на глазах. Все это выглядело почти как фестиваль и немножко напоминало наш Навруз. Я видела, как дети моего возраста топтались на изображениях Мубарака. Журналисты, которые вели репортаж, были очень взволнованы. То, что происходит, они назвали Арабской весной. Для наших ушей это было похоже на Дамасскую весну, а мы знали, что она закончились плохо.

      Все это длилось восемнадцать дней. Затем, примерно в шесть вечера 11 февраля, Нахда и Насрин пришли со свадьбы нашего дяди и разбудили меня. Мы включили телевизор и услышали, как кто-то, кажется вице-президент Египта, объявил, что «президент Хосни Мубарак принял решение уйти со своего поста». Вскоре в новостях сказали, что семья Мубараков улетела на военном вертолете в изгнание. Для изгнания они выбрали на курорт Шарм Эль-Шейх на Красном море. Но как бы это ни звучало, это был их конец, после трех десятилетий правления Мубарак ушел. Я была счастлива за Египет.

      Затем были салюты, солдаты, обнимающие демонстраторов, поющие и свистящие толпы людей. Действительно ли это было так просто? А что, если я засну вечером, а утром проснусь и узнаю, что Каддафи ушел из Ливии? Или… Асад?

      На Египте все не закончилось. В то время мы и не подозревали, что на самом деле Арабская весна началась еще в предыдущем декабре в Тунисе, когда двадцатишестилетний продавец