Донские казаки в борьбе с большевиками. Иван Поляков

вскочил в вагон. Минут через 10 моему примеру последовал капитан, но менее удачно, с громким стуком, чем чуть не привлек внимание часового. Сидя в вагоне, с нетерпением ожидали Сережу. Последний с независимым видом подошел к часовому и попросил закурить. Вскоре у них, видимо, завязалась оживленная беседа. Затем, мы видим, Сережа прощается, делая вид, что уходит, а сам поравнявшись с вагоном, незаметно присоединяется к нам. От красноармейца он сумел выведать, что эшелон скоро пойдет, а также и то, что казаков охраняют с целью не допустить к ним калединцев и контрреволюционеров.

      Закрыв двери и, притаившись в углу, мы нетерпеливо считали минуты до отхода поезда.

      Часов около 11 утра поезд медленно тронулся, оставляя Царицын. Мы перекрестились, на душе стало сразу легче.

      Проехали две-три станции. На одной из остановок к нам зашел казак посмотреть, как мы устроились. Мы уверили его, что нам очень хорошо, и если не хватает для полного удобства, то только сена или соломы, чтобы подстелить на пол. В этом он обещал нам помочь и действительно немного погодя принес целый тюк сена.

      Усталые от бессонных ночей и волнений, мы зарылись в сено и так проспали до позднего вечера. Проснулись бодрыми и веселыми и принялись за еду, решив по случаю удачного минования Царицына, выпить по рюмке водки, да и к тому же было холодно. Ночь прошла спокойно. После полудня 22 января мы проезжали Сальский округ с его обширной, не поддающейся охвату глазами дивной степью. Станции были на большом расстоянии одна от другой и почти пусты. На остановках мы заводили разговоры с казаками, успев с некоторыми из них подружиться. Начальства в поезде не было. Эшелон состоял из разных сборных команд и казаков, отставших от своих частей главным образом 2-го Донского, Сальского и Черкасского округов. По мере движения состав поезда уменьшался: отцеплялся то один, то другой вагон и казаки по домам шли походным порядком. К нашему счастью, наш знакомый казак был Старочеркасской станицы и, следовательно, ехал дальше других.

      Помню, как после станицы Великокняжеской к нам зашел казак-одностаничник впустившего нас и, разговаривая, вдруг неожиданно выпалил, обращаясь к Сереже: «А вас, ваше благородие, я знаю, вы – поручик Щеглов».

      Могу заверить, что разорвавшаяся бомба не вызвала бы того эффекта, какой произвели на нас эти слова. Заметив наше смущение, казак продолжал: «Да вы не бойтесь, ваше благородие, я никому не скажу, вы были для нас отец родной. Нас тогда прикомандировали к штабу Н. дивизии, а вы были начальник пулеметной команды. Здорово, ей-богу, вы оделись, никто бы вас не узнал, да и я сам первый раз думал, что ошибся, но другие ребята сказали мне, что это вы едете с нами».

      Овладев с собою и сознавая, что отпираться будет бесполезно, Сережа ответил: «Сейчас и я тебя узнаю, ты – приказный Чернобрюхов». – «Так точно!» – весело крикнул казак.

      «Так вот что Чернобрюхов, теперь ты знаешь, кто я и, если хочешь, можешь пойти и выдать меня большевикам, а они, конечно, меня выведут в расход».

      «Да что вы, ваше