Астронавт Джонс. Время для звезд (сборник). Роберт Хайнлайн

где это я задерживаюсь. Пока, сынок, и не забывай. Плохо лететь по ветру, никуда не сворачивая.

      Глава 7

      Элдрет

      Максу по служебным обязанностям нечего было делать на уровнях выше палубы «В», только менять кошачьи ящики с песком, а это он проделывал рано утром, когда пассажиры еще спали. Ему очень хотелось посмотреть центр управления, но случай не представлялся, центр находился еще выше, над пассажирской палубой. Время от времени кто-нибудь из владельцев одной из семи собак или трех кошек, находившихся на попечении Макса, заходил пообщаться со своим питомцем. Иногда результатом этого визита бывали чаевые. Поначалу упрямая деревенская гордыня заставляла Макса от них отказываться, но Сэм, узнав об этом, быстро вправил ему мозги.

      – Не будь дураком, они же могут это себе позволить. Какой смысл отказываться?

      – Но я же и так выгуливаю их шавок. Это же моя работа.

      Может, слова Сэма и не убедили бы его, если бы мистер Джи не поднял разговора об этом в конце первой недели. Он, видимо, довольно точно представлял себе обычную величину улова и ожидал получить с него некий процент «в социальный фонд».

      Когда Макс задал Сэму вопрос, что это еще за фонд, Сэм рассмеялся.

      – Оч-чень интересный вопрос. Есть еще какие-нибудь вопросы?

      – Пожалуй, нет.

      – Макс, я тебя просто люблю. Но ты все еще не можешь сообразить, что с волками жить – по-волчьи выть. У каждого племени свои обычаи, и то, что хорошо в одном месте, никуда не годится в другом. Есть расы, в которых первая обязанность любящего сына – угробить своего папашу и подать его на обед, как только сынок наберется силенок для такого мероприятия. И это вполне цивилизованные расы. Их даже дипломатически признал Имперский совет. Вот как ты можешь оценить это с точки зрения морали?

      Макс читал о таких культурах – тихие, миролюбивые бнаторы, неуклюжие, богатые амфибии с Палдрона, которых можно было назвать какими угодно, только не тихими, вероятно, какие-нибудь еще… Он не ощущал себя вправе выносить суждение негуманоидным расам. Сэм продолжал:

      – Я встречал в жизни таких стюардов, по сравнению с которыми наш Толстопуз выглядит филантропом. Взгляни на ситуацию с его точки зрения. Он считает все это прерогативой своего служебного положения, он считает эти деньги такой же естественной частью своего дохода, как и зарплата. Таков обычай. Он добился своего положения многими годами тяжкого труда и ожидает вознаграждения за это.

      Сэм умеет убеждать, думал Макс, – и все же не мог согласиться с его основной предпосылкой. Есть вещи правильные, а есть неправильные, и это не зависит от того, где ты находишься, он ощущал это с внутренней убежденностью, укоренившейся в нем слишком глубоко, чтобы ее мог пошатнуть веселый цинизм Сэма. Макса беспокоило, что он находится там, где находится, благодаря мошенничеству; иногда он не мог уснуть, терзаемый угрызениями совести.

      Однако еще больше его тревожило то, что обман может выйти наружу. Он ни на минуту не переставал обдумывать