Жили старик со старухой. Сборник. Валерий Викторович Бронников

взаймы, может и полюблю.

      – Иди своей дорогой, не мешай женщинам.

      Галина Семёновна, не вступавшая в разговор, начала зевать. Ей стало скучно оттого, что внимание уделяли не ей, а постороннему человеку. Она, привыкшая общаться с мужчинами, причём не имело значения, женатые они или холостые, привыкла к вниманию к своей персоне, а сейчас этот бородатый отвлёк от неё всё внимание.

      Бородатый не сдавался:

      – Гляди, как я вам помешал! Наверно уже всё обсудили: кто женился, кто развёлся, а кто умер, царство ему небесное.

      – Тебя-то, небось, не уколотишь, никак копыта не откинешь, попрошайка!

      – Но-но, только без оскорблений, я никого не оскорбил, а попросил денег, так взаймы и вежливо, даже жениться предлагаю.

      – Иди же ты, наконец, стонота!

      Мужик ушёл. Галина Семёновна тут же перевела разговор в нужное русло.

      – Вон Дашка Чувихина развелась с мужем, а теперь по ночам водит к себе мужиков.

      – Ты-то откуль всё знашь? – спросила Пелагея Никандровна.

      – Есть соседи, которые всё знают. По ночам диван скрипит, а ребёнок кажну ночь падает на пол, а потом ревёт. А утром в пять часов, как по расписанию, ночные гости из подъезда выскакивают. Того не понимает, что соседи в это время уже встают и всё видят.

      – Молодая, вот и бесится!

      – Это, конечно, её дело, если бы не страдал ребёнок. А так, что из него вырастет, при такой-то мамаше?

      Ответить никто не успел. Лошадка, погоняемая возчиком, лениво бежала по дороге.

      – Эй, бабы, навоз не нужен?

      – А на кой он нам твой навоз?

      – Огород удобрять. Берите, пока я добрый.

      – Мне нужен, – вдруг всполошилась Пелагея Никандровна, – Высыпай вон к тому огороду, только с другой стороны.

      – Вот это по-нашему, – сказал мужик, – Сразу видно – хозяйственная женщина.

      Он, удаляясь на лошади, ещё что-то бурчал, но его уже не было слышно.

      Семёновна продолжила:

      – Бабы молоды, вот и бесятся. Теперь им многое дозволено. Лес валить не нать, сено заготовлять тоже. Куды девать свою молодую энергию? Вот и тратят её на мужиков, не стесняясь. Стыда у нынешней молодёжи нет.

      – Ты, Семёновна, себя-то молодую вспомни. Забыла, как за парнями увивалась?

      – Мы-то други были: гуляли, но и работали от зари до зари, и детей воспитывали.

      – Может, и не гуляла совсем? – подковырнула Пелагея Никандровна.

      – Я же тебе говорю: у нас было всё по-другому.

      – По-другому – это как? Может, дети сами зарождались и появлялись на свет, а мы никак и не участвовали?

      – Мы гуляли, но и дело не забывали, работали от зари до зари.

      – По-другому детей не делают, – подытожила Фроська, – У всех всё одинаково, только одни живут семьёй, а другие подбирают, что плохо лежит.

      – Хозяйка, я вывалил, расчёт бы нужен, – снова подъехал мужик на лошади.

      Пелагея Никандровна вытащила кошелёк и рассчиталась с извозчиком.

      – В магазин мне уже не надо, денег всё равно не осталось, – сказала она, – Ну ладно, бабоньки, я пойду за деньгами, да и дома меня наверно утеряли.

      Она,