Ордер на убийство. Анатолий Ромов

Ладно, спрашивайте. Что бы вы хотели знать?

      – Я боюсь за ваши нервы, Нина Николаевна.

      – Не бойтесь. Я уже в порядке.

      – Для начала я должен сказать, что, как я понял, убийство вашей дочери и вашего внука было хорошо организовано.

      – Хорошо организовано?

      – Да. Вы знаете, что на даче отравили собаку?

      – Я знаю, что Шуруп умер, съев какую-то гадость. Так мне сказали в милиции.

      – Собаку отравили. Ей дали отравленную печенку. Я видел эту печенку и видел пену на губах собаки. Съесть что-то случайно она не могла, ее держали на цепи.

      – Знаю… – Боровицкая покачала головой. – Сволочи… Какие сволочи… Что вы еще хотели бы знать?

      – Скажите, на даче в Серебряном Бору, кроме Юлии, ее мужа и Вити, проживал кто-то еще?

      – В смысле?

      – Я заметил, что в Витиной спальне, в детской, стоит еще одна кровать, вторая. Для кого она?

      – А, вы об этом. Эту кровать поставили для меня.

      – Для вас?

      – Да. Кровать эта стоит в Витиной спальне с самого начала. Как только дача была построена. Почти все лето я живу… жила на этой даче, – поправилась она. – Ну, знаете, как это бывает… Я постоянно гуляла с внуком, рассказывала сказки. На ночь, естественно, тоже. Поэтому как-то так сложилось, что я всегда спала с ним в одной спальне. Он к этому привык.

      – Значит, вы знаете порядки в спальнях на этой даче?

      – Порядки в спальнях? Что вы имеете в виду?

      – Я имею в виду то, как было принято застилать на даче кровати. Одинаково и в той и в другой спальне?

      – Не понимаю. Конечно, одинаково.

      – Уточним – сколько на каждой кровати обычно находилось подушек?

      – Подушек? По две.

      – На каждой кровати?

      – На каждой кровати. Не пойму только, почему вы об этом спрашиваете?

      – Сейчас объясню. Только… возьмите себя в руки, Нина Николаевна.

      – Павел Александрович, говорите смело обо всем. Приступа слабости больше не будет.

      – Хорошо. Так вот, я почти уверен – вашу дочь и вашего внука задушили подушками.

      – Задушили подушками… – Боровицкая закусила губу. – О господи… Ну конечно…

      С минуту она сидела молча. Вздохнула:

      – А я… я тоже хороша… Могла сама об этом догадаться… А вы сразу это поняли?

      – Да, сразу. Окончательно моя догадка подтвердилась, когда я не смог найти на даче две наволочки.

      – Две наволочки?

      – Да. Те две наволочки, которые кто-то снял с двух подушек, – на них, как я понял, спали в ту ночь ваша дочь и ваш внук. Кстати, Витя спал иногда в одной спальне с матерью?

      – Когда на даче не было меня и Олега, он всегда спал с ней. Он боялся спать один.

      – Я так и понял. Так вот, когда я увидел… увидел вашу дочь и вашего внука, я сразу подумал о подушках. В спальне для взрослых не хватало двух подушек, я нашел их внизу, около прачечной. Но наволочек на них не было.

      – Но… зачем вам наволочки?

      – Затем, что… – Он помолчал. – Нина Николаевна, вы уверены в себе?

      – Говорите, говорите, Павел Александрович.