Обаяние объекта. Наталья Криммер

не советуйся ни с кем, пожалуйста. – И повторил, – ни с кем, ни в коем случае. Даже с другом твоим Чесноковым эту тему не обсуждай.

      – Да Ваня бы и не сказал никому ничего, если бы я попросила. Он человек проверенный.

      – Какой бы не был проверенный, пожалуйста, чужие тайны никому не доверяй. Утечки информации мы допустить не можем, – и доверительно добавил, – наши учредители в этом деле очень заинтересованы.

      – Хорошо, – кивнула Вероника, попрощалась и вышла из кабинета редактора.

      Она вышла из редакции, домой возвращаться не хотелось, потому что её там никто не ждал. Хотя, по мнению молодой журналистки, это было не так уж плохо. Общаться ни с кем точно не хотелось, посоветоваться, может быть, но раз нельзя, значит, нельзя.

      Подумав минуту, она решила немного пройтись, наедине с собой поразмышлять над предложением Павла Ивановича и вообще просто прогуляться, потому что, она всегда любила тихий московский центр. Особенно вечером, когда суматошная столичная жизнь затихала, и на маленьких улочках становилось совсем безлюдно и, кому-то даже могло показаться, что такое безлюдье действует пугающе. Кто-то мог так подумать, но только не Вероника. Она была уверена, что самые правильные решения принимаются на московских улицах вечером.

      Совсем рядом сияло и даже в позднее время бурлило Садовое кольцо, а здесь было тихо и пустынно. Но от этого город становился ещё более родным и знакомым: здесь прошло её детство, жили бабушка с дедушкой, здесь неподалёку, она жила и сейчас. И лучшего советчика, чем любимая столица, она не знала. Вероника медленно шла по переулку, думала:

      «Какое-то неоднозначное предложение, кажется, что и к профессии, оно, в общем, отношения не имеет. Шпионские игры какие-то. А изображать из себя разведчика – нелегала, просто не хочется». Да и сил она в себе особенно не чувствовала и актёрскими способностями, которые наверняка могли понадобиться, не обладала. Что-то в этом предложении вызывало сомнение. Только что, она себе объяснить не могла. Но сомнение было и от этого становилось как-то тревожно на душе.

      Конечно, неплохо было бы посоветоваться, но Москва молчала, а больше, ни с кем обсуждать эту тему, Вероника полномочна не была. Ну, хотя бы не обсуждать и не советоваться, а просто услышать человеческий голос вдруг ужасно захотелось, и она позвонила Ивану Чеснокову.

      – Вероничка! – как всегда искренне обрадовался ей Иван, – сто лет не слышал твой нежный голосок. Совсем тебя в твоём театре заездили, что даже старых друзей не вспоминаешь.

      Вероника сейчас действительно работала в литературной части одного известного театра, работа была интересная, но ей совсем не подходила. Она не любила размеренную и спланированную на много времени вперёд жизнь репертуарного драматического театра. Там было всё слишком степенно и предсказуемо, поэтому там она откровенно скучала. Хотя, в театре её работой все были довольны и уверены в том, что и сама Вероника Галактионова полностью довольна и театром, и своим новым положением в нём.

      – Вань,