Я выбираю свет. Ксения Комал

от чего на юбке тут же осели грязные брызги.

      – Это похищение!

      Он на ходу повернулся и раскинул руки, видимо, восхищаясь бескрайними русскими просторами.

      – Ты совершенно свободна, можешь идти на все четыре…

      Александра издала лёгкое рычание и прислонилась к запертому внедорожнику. Мелкий противный дождь оседал на волосах, вокруг всё было тусклым, серым и безлюдным. Можно было бы попроситься на постой к какой-нибудь старушке, но, скорее всего, в посёлке дачников уже не осталось – на человеческое присутствие ничто не указывает, голосов и звуков жизнедеятельности не слышно; рядом только природа, оставленные на зиму дома и два зарвавшихся придурка, делить с которыми жилище нет никакой возможности.

      В надежде всё же обнаружить добрых и нежадных аборигенов, она прогулялась по узким улицам, преодолела несколько препятствий в виде рухнувших деревьев, заборов и чересчур разросшегося кустарника, немного побегала от агрессивной вороны, которая претендовала на ту же перезревшую сливу, каким-то чудом уцелевшую на тонкой ветке, и остановилась у живописного оврага. Куда идти дальше, она не имела ни малейшего представления.

      Возвратиться – значит признать своё поражение и до утра выслушивать ядовитые комментарии по этому поводу; двинуться к станции – конечно, заманчиво, но чревато новыми неприятностями. Восемь километров – не шутка. Преодолеть их ещё можно, но при условии, что хорошо знаешь дорогу, а в этих лесах сам чёрт ногу сломит. Александра подумала, что вовсе не удивится, если Лепатов отказался её проводить именно из страха блуждать среди деревьев до конца дней, и тоскливо вздохнула. Есть ещё охотничья турбаза, однако и её местонахождение практически неизвестно, а на номер денег всё равно не хватит. Девушка открыла сумку и пересчитала скудную наличность. Нет, на удобоваримые условия ночлега нет никакой надежды.

      За спиной раздался шелест опавших листьев, и Григорий, вальяжно ступая по пёстрой тропинке, присоединился к любованию пейзажем. Овраг резко лишился своей привлекательности.

      – Стыдно стало? – изо всех сил скрывая радость, поинтересовалась Александра.

      – Неа. Просто подумал, что ты можешь мне помочь.

      От такой наглости девушка потеряла способность связно изъясняться и только бестолково хлопала глазами.

      – У тебя же наверняка остались какие-то связи в Польше… А даже если и нет, знание языка в любом случае должно пригодиться.

      Александра вернула на место отпавшую челюсть и процедила:

      – У тебя ещё хватает совести о чём-то меня просить? Да чёрта с два я буду с тобой…

      – Три процента.

      – От чего? Надеюсь, не от площади угла, который вы так любезно собирались мне выделить?

      – От двадцати миллионов, – с неожиданной серьёзностью сказал Лепатов. Юношеское безрассудство на миг исчезло с его лица, уступив место твёрдости и решимости.