Арабский халифат. Золотой век ислама. Юлиус Велльхаузен

который другие после смерти Мухаммеда считали достаточным и который, в особенности для хариджитов, был единственным авторитетом, исключающим всякое человеческое служение и всякое человеческое обожествление, – личного пророка, который, по их мнению, не умер вместе с Мухаммедом, но продолжал жить в его наследниках. Они начали с идеи метемпсихоза и ввели в нее особый принцип: что даже дух Бога, вдохновляющий пророков, после смерти одного переходит к другому, что, в частности, пророческий дух Мухаммеда перешел к Али и продолжился в его роду. Таким образом, Али в их глазах был не просто законным преемником предшествующих халифов, он не находился на одном уровне с Абу Бакром и Умаром, узурпаторами, пролезшими на это место между Али и Мухаммедом, но был воплощением Божественного духа, наследником пророчества и потому после смерти Мухаммеда единственным возможным правителем теократии, которую должен возглавлять живой представитель Божества[30]. Название сабаиты, как говорят, происходит от имени йеменского иудея Ибн Сабы. Они появились в нескольких арабских племенах Куфы, но распространились за ее пределами, особенно в среде многочисленных персидских вольноотпущенников, перешедших в ислам, то есть среди неарабов. Они приобрели политическое значение благодаря знаменитому сакифиту аль-Мухтару, который сделал их своей личной гвардией. Он даже привлек на свою сторону старых шиитов и, когда снова разразилась анархия и раскол, воспользовался благоприятной возможностью, чтобы свергнуть арабскую аристократию в Куфе и создать там правительство во главе с самим собой, в котором шиизм должен был уничтожить различие между арабами и персами, господами и подданными. Но его успех был недолгим. Его сторонники были подавлены, но он все же проложил путь для их последующей победы.

      Однако эта религиозная или показная религиозная оппозиция вряд ли была бы столь опасна для Омейядов, если бы не соперничество арабских племен, соперничество, которое не имело ничего общего с теократией, а происходило исключительно из «арабизма» и, более того, благодаря империи, которую создали арабы своими завоеваниями, поднялось на гораздо большую высоту, чем это было в доисламском язычестве. Наместники еще больше подстегивали его. В своем непосредственном распоряжении они имели лишь небольшую шурту – в некотором роде полицию; остальные войска состояли из мукатила провинций, то есть ополчения, племенных сил обороны. За счет умелых манипуляций они натравливали племена друг на друга и сохраняли свое главенство. Но это были лишь немногочисленные успехи и лишь в начале эпохи Омейядов. В основном получалось так, что наместник опирался на одно племя в борьбе против других, как правило на свое собственное, которое он часто приводил с собой с самого начала. Затем племя, которое он возвышал до положения личного войска, делило с ним власть и привилегии, дающие им в руки распоряжение постами и деньгами. Однако с новым наместником к власти приходило новое племя,

30

Они, конечно, называли пророком только Мухаммеда, но фактически сделали его наследников равными ему, приписывали им божественную власть и считали их непогрешимыми (масум).