Юные безбожники против пионеров. Валерий Шевченко

результаты, озлобляя искренно верующих, а у слабых и неустойчивых создавая раздвоение: показное безбожие и угодливость, с одной стороны, и внутреннюю, скрытую религиозность, с другой»[49]. А.Л. Катанская делала вывод, что чем «объективнее, спокойнее и научно обоснованнее будет антирелигиозная работа, тем глубже и прочнее будут ее результаты»[50].

      Но она же, автор методического письма, рекомендовала методы, ничем не отличавшиеся от метода «воинствующего безбожия». Например, устройство под Пасху, во время заутрени, в школе суда над Библией и над праздниками, с приглашением на это мероприятие пожилых крестьян[51]. И отчасти права была Н.К. Крупская, писавшая в статье «Об антирелигиозном воспитании в школе» в 1928 г., что «тот, кто прочел не только заглавие письма Катанской, но и самое письмо, знает, что там идет речь не о нейтральном в отношении к религии воспитании, а о самой заправской антирелигиозной пропаганде, о внедрении в школу атеизма»[52].

      Тем не менее второй вариант программы ГУСа, подготовленный в 1926–1927 гг., воспринимался частью просвещенческой общественности как следствие установки Наркомпроса РСФСР на «безрелигиозную школу». «Если в первом варианте сильно подчеркивалась борьба за мировоззрение и слабо борьба за навыки, – писал директор Института методов школьной работы В.Н. Шульгин, принимавший активное участие в разработке второго варианта[53], – то во втором чрезмерно подчеркивалась борьба за навыки и отодвигалась борьба за мировоззрение»[54]. Другой известный педагог М.В. Крупенина в статье «Программы ГУСа в свете воспитательных задач школы» отмечала: «В самом деле, если первый вариант был перегружен обществоведческим и природоведческим материалом, то второй вариант, “облегчая” школу и учителя, чрезвычайно затруднял ему антирелигиозную работу снятием, например, комплекса “Небо и Земля”»[55].

      Программы ГУСа 1927 г. представляли так называемую комплексную систему. Во введении к программам комплексная система определялась следующим образом: «Когда в программе говорится о комплексной системе преподавания, то имеется в виду отражение связей между основными жизненными явлениями (природа, труд, общество). Понимание этих связей является сутью образовательной работы»[56]. Программы, представлявшие явления в их взаимосвязи, ставили целью сформировать у школьников материалистическое миропонимание[57]. Большое значение отводилось естествознанию. В методической записке по природоведению приводились слова Н.К. Крупской: «В деле разрушения всяких предрассудков, суеверий и религиозности в том числе, ничто так радикально не действует, как привычка добираться до причин явлений. Если мы всерьез хотим вести антирелигиозную пропаганду, мы должны поставить на должную высоту преподавание естествознания»[58].

      Для I ступени (1–4 группы) программы представляли сплошной комплекс, не выделяя отдельные предметы. В программе

49

Катанская А.Л. О безрелигиозном воспитании в школе I ступени. М., 1925. С. 8.

50

Катанская А.Л. О безрелигиозном воспитании в школе I ступени. М., 1925. С. 8.

51

Катанская А.Л. О безрелигиозном воспитании в школе I ступени. М., 1925. С. 10–11.

52

Крупская Н.К. Указ. соч. // Революция и культура. 1928. № 15. С. 22.

53

Эпштейн М.С. Теоретические упражнения тов. Шульгина // Работник просвещения. 1929. № 20. С. 4.

54

Шульгин В.Н. О программах // Революция и культура. 1929. № 9–10. С. 32.

55

Крупенина М.В. Указ. соч. // Коммунистическая революция. 1929. № 1. С. 33.

56

Программы и методические записки единой трудовой школы. М.-Л., 1927. Вып. 1. С. 11.

57

Программы и методические записки единой трудовой школы. М.-Л., 1928. Вып. 2. С. 63.

58

Программы и методические записки единой трудовой школы. М.-Л., 1927. Вып. 1. С. 62.