Дети апреля. Маргарита Пальшина

ногами – мокрый асфальт.

      Ты души моей окна закрой.

      Сколько окон таких в ночи

      Горькой, тайной обидой светят

      Непонимания сквозняки

      Создают все ветра на свете…

      Не укрыться от этих ветров,

      В чужом доме – всегда февраль.

      Двери заперты на засов,

      А сквозь щели струится печаль.

      Нет названья болезни моей,

      И лекарства никто не выдумал.

      В этом мире лживых теней

      Счастье нам даётся лишь искрами…

      Затянулась дорога домой —

      Сотни миль по тонкому льду.

      Ты души моей окна закрой,

      Я хоть каплю тепла сберегу.

(Москва, 2002)

      Не-

      Голубой, потухший вечер

      Солнце умерло вдали.

      От предчувствия невстречи —

      – лёд кусочками в крови.

      Разбросало нас по миру

      Быстро повзрослели мы.

      Не заставить играть Лиру

      Состоянье нелюбви.

      Ощущение неболи

      Не пропеть, не прокричать

      Я живу, как зверь в неволе,

      На несон обречена.

      Нарастает-убывает,

      Словно стон из-под земли

      Нет, не жалость и не память.

      Осознание ВИНЫ.

(Москва, 2002)

      Две столицы

      Он стоял на распутье меж двух городов,

      Угадать пытаясь, какой будет сниться.

      Он дорогу спросил у седых облаков,

      Облака потянулись в столицу.

      Сотни битв за плечами, и вот, наконец,

      В золотых куполах утопает небо.

      Гордо жителя первопрестольной венец

      Он примерил, как странником не был.

      Перестал он закат над степями писать,

      Лишь Москвы гранитные стены рисует.

      Изумрудом купюры в руках уж блестят,

      Только сердце всё также тоскует.

      Он подумал: сестра,

      Но чужой этот кров

      Он мечтал, что жена,

      Продается любовь.

      Из картины изъяли душу,

      Не спастись от гранитных оков.

      «Ты беги! А не то продадут по частям,

      Кисти, краски, глаза и руки», —

      Так сказали ветра, он поверил ветрам,

      И впервые был счастлив разлуке.

      Ветры с севера дули и звали скорей,

      Где в Невы зеркалах отражается вечность,

      А над ней Питер плавит янтарь фонарей,

      Отрицая жизни беспечность.

      Гордый граф, его светлый взгляд —

      – самый чистый речной песок.

      Правда в замках его жива,

      Но отвержен он и одинок.

      Принимает он всех у себя,

      Но не станет топить камин.

      Лишь объедки с его стола

      Предлагают гостям дорогим.

      Брось, художник! Вернись домой,

      Там весна будет только твоей,

      Хранят стены очерк твоих теней,

      Только там обретешь ты покой.

(Москва – Петербург, май 2002)

      Любить

      В чужом лице тебя увидеть вновь,

      Предчувствуя