Суперобъединение, или Второе пришествие Христа. Молчать на втором кресте!. Александр Гущин

пингвина для капитана поймаю! – кричал я, отворачивая окровавленное лицо, и защищая его кулаками и локтями.

      Капитан приказал мотористам сделать металлическую клетку для птицы. С приходом в российский порт Муса увёз пленника в золотой клетке в Чечню.

      Теплоход «Новоилотск» российских спецслужб

      На теплоходе «Новоилотск», на теплоходе капитана Коженикова был старпом Тихов. Оба сотрудники спецслужб. В рейсе на социалистическую Кубу Тихову и Коженикову была дана команда завербовать меня стукачём в КГБ, используя новейшие методы психофизики, используя дистанционные детекторы Правды, и портативные детекторы Лжи. С помощью наводящих вопросов на подсознание ГБешники добрались до моего младенческого возраста, где выявили, что я боюсь волосатой тютюки. Три месяца чекисты выясняли, что у меня было с тютюкой, отчего «бьёт младенческая» при наводке вопросов на подсознание.

      Дружеские допросы в каюте продолжались несколько месяцев. Не давали спать, добиваясь правды. Допрашивал особист по фамилии Камалов. Чекист смотрел в упор немигающе-проницательным взглядом раскосых глаз и в сотый раз невозмутимо спрашивал:

      – Значит, отец ваш происходит из рабочих, а мать, как вы утверждаете, – из мелких служащих… Правильно я вас понял?.. И с тютюкой у вас ничего не было? Так!!!?

      Клюя носом, я засыпал, меня будили и вновь, в метре перед собой видел скуластое, азиатски-бесстрастное лицо особиста Камалова.

      Тягостная сказка про белого бычка, как дурной сон, как принудительная фантасмагория продолжалась до конца рейса. С окончанием рейса в английском порту Портленд, где произошла смена экипажа, я освободился от опеки Кожениковых, Тиховых и Камаловых.

      Русские так и не смогли добиться у меня признания, не смогли и завербовать, как легко сделали это американцы в 1973 году.

      Посадка на мель теплохода «Поэт Маяковский»

      Теплоход «Поэт Маяковский» вспоминать не люблю.

      При входе в порт Нью-Йорк, 4 июля 1998 года, когда американские лоцмана С. Л. Клеменс и У.С.Портер на минуту-две отлучились с мостика, я, анализируя в уме политику Ельцина в отношении приватизации родных теплоходов Балтийского морского пароходства, перепутал реку Гудзон с проливом Ист-Ривер. И посадил теплоход «Поэт Маяковский» на мель аккурат под Бруклинским мостом. Мне надо было прямо, в реку Гудзон, а я свернул вправо, к Бруклинскому мосту, в пролив Ист Ривер. Советские люди в СССР говорили, что американские безработные вниз головой ныряют в Гудзон с Бруклинского моста. Думая, что Бруклинский мост перекинут через Гудзон, я погубил лайнер. Обвинили в происшествии американских лоцманов.

      Бруклинский мост для меня стал памятной, неприятной вехой. На Бруклинском мосту четверть века назад, точнее 19 августа 1973 года, я был завербован американской разведкой для работы по советским кадрам. Служил тайным оператором ЦРУ, советником по кадровым вопросам на борту теплохода