Не уйдешь далеко, господи… Рассказы. Алексей Морозов

семьях так же, как и она учила его когда-то; что московские родственники живут друг у друга на головах, и поэтому они с Яшей снимают комнатку у одной весьма немолодой и одинокой особы. Она берет с них мало денег, и часто просит уделить ей немного времени – у нее в целом мире никого нет, и общение ей только в радость. «Яша говорил, что как-то она рассказала ему о своей несчастной любви. Это было с ней в юности во Франции и закончилось весьма плачевно. Ее воспоминания горьки, но полны той самой силой, которая и держит ее, по ее же словам, на этом свете. Она помнит, и это не дает ей покоя. Но тем она и счастлива. У нее это было, ей есть, о чем тосковать. А сколько людей попросту не имеют прошлого, мама, ты думала об этом?

      Теперь, когда я здесь, я много размышляю о том, что заставляет человека делать какие-то важные вещи, либо принимать ответственные решения. Вдумайся, мама. Возможно ли влечение одной человеческой души к другой, невзирая на их природные оболочки? Правильно ли это? Насколько это может быть вредно для тех, кто мучается этими вопросами, испытав это на себе, не спит ночами, не в силах разобраться? А бог? Что же бог, мама? Ты не особенно настаивала на нашем с сестрой религиозном воспитании; говорит ли это о том, что есть в содержимом веры нечто такое, что подвергается сомнению? Насколько плохо быть такими? Как же люди справляются с этим, и надо ли ломать это в себе, если я не приношу никакого вреда никому, кроме себя? Но я же даже этого не ощущаю, и я не знаю, насколько я прав, мама.

      Сейчас, когда мы далеко от дома, и нас не отвлекает что-то, мы часто говорим и на эту тему. Яша очень изменился, город облагородил его не хуже весны, которая одевает в свежие наряды природу. Он бреется каждый день, стрижется в бане раз в месяц, куда мы регулярно ходим. Он купил себе пару новых рубашек и содержит их в чистоте и порядке. Иная, чем у нас дома, реальность словно смыла с него какой-то темный налет, остающийся на внутреннем облике человека после тяжелой физической работы. Наша хозяйка учит его грамоте, и он делает успехи. Немного позже я планирую немного обучить его некоторым точным наукам, либо же дать о них хоть какое-то представление – он на многое способен и тверд во многих своих решениях. Можно сказать, что он дополняет меня и мои стремления, окружая наше совместное проживание заботой, и увереннее меня стоит на земле.

      Мама, передавай папе огромный привет, поцелуй его от меня. Сейчас я обучаю немецкому двух девочек, к которым очень нежно отношусь, и постоянно вспоминаю тебя. Ты бы им понравилась. Они обе обливаются к моему приходу ужасными духами, а одна из них совершенно серьезно мечтает стать писательницей. Скоро, я думаю, я смогу высылать вам деньги, которые помогут наладить ваше положение. А пока что я способен лишь на свое искреннее и душевное «люблю» от себя лично и от того, с кем, скорее всего, я буду счастлив, на что я очень сильно надеюсь».

      Жена Ильи Никодимыча прочла ему всего лишь один абзац из этого