Кляуза. Жизнь за квартиру (сборник). Владимир Вычугжанин

оставили их наедине. Элла закрыла дверь на ключ и, вздохнув, стала задирать юбку…

      Спустя некоторое время утомленный Бутыльков распивал чай с Осинским. Редактор снова соглашался с замом в том, что Пеньчука пока увольнять не стоит, а следует дать ему возможность исправиться и довести начатое дело до конца. В это же время Порошин инструктировал перепуганного Олежку, как ему исправить допущенные ошибки.

      Получив новые инструкции, Пеньчук отправился в заколдованный лицей. Точно так же, вечером, за кочегаркой его поджидал Лимон Лимоныч. Жуткие буркалы неотрывно следили за Олежкой. «Колдун» после долгой томительной паузы заявил:

      – Я каждого человека насквозь вижу!

      – Вы кого имеете в виду? – не понял Олег.

      – Всех! – начиная свирепеть, пояснил карлик. – Каждый, если всмотреться – ужасный урод!

      – А я? – не удержался Олежек.

      – А ты – урод в квадрате! Ты для чего сюда явился – грязь вынюхивать? Вот сам и решай – кто ты такой есть на самом деле.

      Лимон Лимоныч торжественно поднял палец:

      – Не надо сплетен, не надо этого подлого шума! Роза Васильевна – честнейшая, благороднейшая женщина! Валерий Павлович – добрейший, благороднейший мужик! Но они его затравят, убьют…

      После неожиданных откровений карлика Олежка изумленно молчал. Кто эти люди, которые «затравят и убьют»? Пеньчуку, к тому же, совсем некстати припомнились откровенные взгляды и ласки, которыми обменивались Рундукова и Калиткин. Нет, напрасно карлик корчил из себя прорицателя и ясновидца!

      А Лимон Лимоныч, поразмыслив, спросил:

      – Про подполье наше я тебе говорил?

      – Подполье? Говорили!

      – Анонимка, скорее всего, сочинена этими дураками. Такие тоже уродцы, не приведи Бог!

      – О ком вы говорите?

      – Сопелев и компания организовали свой, так называемый «независимый» профком. А кто в него входит, можно только догадываться. Они действуют подпольно, списки свои скрывают.

      – А как туда… проникнуть?

      – Проникнешь! – впервые засмеялся Лимон Лимоныч, и звуки, вырвавшиеся из его глотки, показались Олежке страшнее скрипа тормозов. – Они тебя сами найдут и еще агитировать за Сопелева станут…

      – Ну ладно, – досадливо махнул рукой карлик, – это потом. Ты мне вот что скажи: можешь ты мне парня найти – такого настоящего, толкового?

      – А зачем?

      – Нам («кому это – нам?!») одного негодяя убрать надо…

      – Кого убрать? – осторожно спросил, вспомнив прежний разговор, Олежек.

      – Кого? Кого? – передразнил Лимон Лимоныч. – Не твоего ума дело! Пенек – ты и есть пенек! А, кстати, ты так и не докумекал, почему взбаламутила анонимка ваше редакционное начальство?

      Обижаться на оскорбления, пусть и ядовитые, Олежке в такой ситуации было вовсе некстати. По правде говоря, Пеньчука сейчас тревожило другое: вопрос собственного выживания. Может быть, поэтому из слов Лимон Лимоныча он сделал такой вывод: на скандалиста