Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943. Курт Хохоф

и считались лучшими во взводе. Однако говорить он предпочитал не о лошадях, а о клячах, а слово «живодер» являлось у него самым употребительным. Его круг общения был невелик, и он почти не получал писем из дома, не говоря уже о посылках. Коглер отличался скупостью, не курил и думал только о своих клячах.

      Одна из наших повозок, ездившая за боеприпасами, увязла в грязи. Я затянул ремень с кобурой, проверил пистолет, вышел в темноту и направился к возничим. В кухонной плите у них бушевало пламя, в ведре варилась картошка, а рядом на противне шипели куры.

      – Неплохо устроились! – заметил я.

      В помещении стоял устойчивый запах навоза, пота и вареной картошки, поскольку двери и окна были плотно занавешены. На шатком столике коптила одна блиндажная свечка. У плиты суетился кузнец Крюгер, а возничие, устроившись в углу на седлах и стульях, мирно дремали.

      – Необходимо вытащить телегу с боеприпасами, – пояснил я цель своего визита.

      – Я поеду, – вызвался Микш.

      – Мне кажется, что ваши лошади, Микш, слишком слабы для этого. Одна увязла по самые оси. Коглер, а вы что думаете?

      Коглер только поскреб затылок. Ему было понятно, что только его лошади способны вытащить тяжелую телегу.

      – Мои тоже справятся, – обиделся Микш. – Они хорошо тянут.

      Он никак не мог успокоиться, жалея о гибели своих тяжеловозов и не желая мириться с тем, что ему выделили простых крестьянских лошадей.

      – Я займусь этим, – наконец произнес Коглер.

      На улице было черным-черно, когда мы с Коглером и лошадьми направились к телеге.

      – Постарайтесь добыть для Микша хорошую упряжку, – попросил он. – А то Микш умрет от зависти, что у меня сохранились мои лошади.

      Лично я не мог предпринять ничего серьезного в этом направлении, но обижать Коглера мне не хотелось.

      – Хорошо. Я поговорю с доктором Шеделем.

      Это был наш ветеринар.

      Мы вытащили тяжелую телегу на сухое место.

      Когда я вернулся, пришел Хан и призвал нас быть бдительными. В плен попал русский лейтенант, артиллерийский наблюдатель. Часовому было приказано отконвоировать его в тыл. По пути им пришлось спрятаться от русских самолетов в погребе, в котором уже сидели двое гражданских. С их помощью русскому офицеру удалось обезоружить конвоира, полоснув его по шее ножом. Однако конвоиру, несмотря на ранение в шею, удалось ускользнуть, поскольку русские замешкались, снимая его винтовку с предохранителя. Как бы то ни было, они ушли к своим. Произошедшее не исключение. Русские часто убегают от конвойных.

      Хану стало известно еще кое-что.

      – Первый батальон будет расформирован, – сообщил он.

      – Это нам на руку, – отозвался Хюбл. – От него осталось не больше роты, но в нем сохранились отличные повозки и лошади. Надо позаботиться, чтобы и нам что-нибудь досталось.

      С этими словами он собрался куда-то идти. У нас действительно не хватало 8 лошадей.

      – Бесполезно. Полку нужно 200 лошадей,