В ожидании Синдбада. Наталия Миронина

еще не было.

      – Вы ко мне? Проходите, – бросил Бестужев.

      Он ждал наладчика оборудования, которого обещали прислать из другого города.

      Человек, по всей видимости, прошел за Бестужевым в кабинет и выстрели ему в спину. Нике сказали, что тело директора нашли на пороге.

      – Умер сразу, не мучился, – доверительно сообщила Нике одна из встретивших ее теток, – а тело нашла Римма, она опоздала в этот день. Нашла и потеряла сознание. Даже не смогла никого позвать. Но через пару минут в приемную пришла уборщица. Она-то и закричала. А выстрела никто не слышал. Цеха работают, а эти, из заводоуправления, приходят только к девяти. Говорят, хотели в сейф залезть. Там Бестужев деньги держал. Много денег. Чьи деньги, никто не знает, но ведь говорили…

      – Откуда вы это взяли? Все эти подробности? И про деньги? – перебила тетку разозлившаяся Ника.

      – Так весь город говорит! – охнула тетка и тут же спохватилась: – Ну, а что деньги?! Он работал! Он как волк работал. Жалко Петра Николаевича.

      Ника ничего не ответила. Пошла еще быстрее – под гору ноги бежали сами собой. Ника разглядывала улицы, пыталась увернуться от знакомых и старалась не думать о том, что сейчас чувствует Егор. «Хоть бы Егора увидеть! – Сердце Ники сжималось от жалости. – Бестужева жаль, но его не вернуть. А Егор, который так любил отца и который так был с ним душевно связан, – страшно подумать, что чувствует сейчас Егор. А эти все болтают и болтают!» – зло думала Ника, наблюдая, как горожане в стайках обсуждают случившееся.

      А город не болтал, город пытался понять случившееся – ничего похожего здесь еще не происходило. Город испугался, смутился, пожалел о своем злословии и громко ахал и охал. Впрочем, большинство были искренни в своем горе. Ника, теперь сторонний наблюдатель, понимала, что Бестужева любили. И верили ему, просто инерция досужего злословия и подозрительности оказалась велика.

      – Сколько людей у дома! Скоро весь город соберется. – Кто-то указал на темнеющую толпу. Ника обернулась и в говорящей узнала коллегу матери.

      – Что они там делают? Зачем пришли? – спросила Ника.

      – Выразить участие. Бестужев был большим человеком. На нем почти весь город держался.

      – Так всегда бывает, – сказала Ника, всматриваясь в темные окна знакомой квартиры, – сначала гадости говорят, потом на похоронах плачут.

      Говорила она так не со зла. Она не представляла, что может сейчас утешить Егора. Не представляла, что чувствует Мария Александровна, жена, вернее, вдова Бестужева.

      – Ты не права, Ника, – просто сказала женщина.

      Да, Ника не права. Она знала, что сюда пришли не зеваки, сюда пришли близкие. Что с того, что Бестужев руководил предприятием? Считай, главным в городе? Отношения в таких местах, как Славск, маленьких, тесных городках измерялись соседством, а оно было близким, почти родственным. А потому напраслина, наветы особо больно ранили, в счастье все хотели поучаствовать, а беда становилась цементом.

      – Господи! Да как же позвонить надо! –