В ожидании Синдбада. Наталия Миронина

этот пост давным-давно и уверенно руководивший старейшим предприятием. Примерно с восемьдесят восьмого года из производства вытрясало душу так, что в городе уже открыто заговорили о закрытии.

      – Надо уезжать!

      – Пропадем.

      – Это – конец.

      Все это говорилось теперь на кухнях, где жены пытались, с одной стороны, успокоить мужей, с другой – сами не могли скрыть панику. Денег у людей не было, а те, которые были, – обесценивались. Отрезы тканей, которые выдавали иногда вместо зарплаты, ездили продавать в соседние города и в Москву.

      И только Бестужев сохранял спокойствие. Не потому что имел накопления – он как раз был человеком не очень бережливым. Он сохранял спокойствие, потому что не мог допустить, чтобы подчиненные видели его паникующим. Ему надо было, чтобы комбинат работал любой ценой, хоть и вполсилы. Он готов был сократить производство и оставить один-единственный цех, но чтобы только не закрывать комбинат. Бестужев знал, что открыть комбинат больше не получится. Его разграбят, распродадут уникальное оборудование, а здание либо разрушат, либо сдадут под склады и автомастерские.

      Бестужев был не наивным, прекраснодушным энтузиастом-патриотом своего дела, а скорее строгим практиком и отлично умел считать. Его не мог обмануть этот бум кооперативного движения – появление вареной джинсы на местном рынке не свидетельствовало о развитии производства. Оно лишь говорило, что у людей дела обстоят плохо и они вынуждены браться за любую работу. Бестужев знал, что будет еще хуже – поставщики один за другим либо закрывались, либо переходили на бартер. И от Бестужева не укрылось появление в городе тех, кто не работал, но имел большие деньги. Петр Николаевич понимал, что вся эта нынешняя муть рано или поздно осядет на дно, а настоящий капитал можно зарабатывать только настоящим делом, поэтому считал своим долгом сохранить комбинат.

      Первые посетители появились у него в кабинете в девяносто первом. Он знал всех троих. Один когда-то работал у него в красильном цехе, другой был соседом, третий – одаренным математиком, когда-то гордостью местного отдела образования. Они вошли без стука, оттолкнув секретаршу. Бестужев зло прищурился и, нажав нужную кнопку, вызвал охрану. Он давно подготовился к таким визитам. Его коллеги директора окрестных предприятий уже рассказывали про этот новый вид знакомства.

      – Если захотите поговорить – запишитесь на прием. На моем предприятии в этом смысле ничего не изменилось, – сказал Бестужев незваным гостям и приказал их вывести вон.

      – Пожалеешь, – кинематографически прошипел математик.

      «Дурак ты», – подумал про себя Бестужев. Он знал, что таких бояться не надо. Бояться надо других. И эти другие появились через месяц.

      – Добрый день! Простите, я с Петром Николаевичем разговариваю? – Говоривший имел приятный солидный баритон.

      – Да, это я, – ответил Бестужев.

      – У вас очень похожи голоса.

      – У кого? – не понял Бестужев.

      – У вашего сына Егора и у вас, – ласково засмеялся собеседник.

      – Вы