Банда Кольки-куна. Николай Свечин

скорее. Обыск показал, что в руки сыщика попалась знатная добыча. Один из захваченных оказался тем самым матросом, баталером с миноносца «Бесстрашный», что явствовало из отобранного билета ратника. Звали его Зот Кизяков. Второй был Иван Сажин, есаул при атамане Кольке-куне. Схваченный в уборной оказался рабочим химического завода, и его отпустили.

      На вопрос, где остальные шестеро, задержанные отвечать отказались. Кизяков гордо заявил:

      – Мы товарищей не выдаем!

      – Как эта кислая шерсть[36] к тебе, моряку, в товарищи попала? – добродушно полюбопытствовал сыщик. Пойманные мужики вызывали у него непонятную симпатию – от них веяло нравственной силой.

      – На пароходе познакомились.

      – Глянулись они тебе?

      – А то! Особенно Колька-кун. Вот человек так человек. Башка! Он скумекал, как крестьянскую революцию устроить.

      Коллежский советник ждал, что Сажин сейчас оборвет товарища, чтобы тот не болтал лишнего. Но есаул и не думал этого делать. Схваченные мужики или ничего не боялись, или не понимали, куда вляпались. На всякий случай Лыков решил не вызывать следователя, чтобы тот допросил арестованных под протокол. Он хотел сначала просто поговорить с ними по душам.

      – Но ведь революция – это насилие, – возразил сыщик. – Многие люди не захотят ничего менять. Ты что же, будешь их казнить за это?

      Баталер растерялся и оглянулся на товарища. Тот спокойно ответил:

      – Придется кое-кого потревожить, верно. Но вот кого? Буржуев всяких, царевых чиновников-кровососов. Еще помещиков: сколько им нашей землей владеть?

      – Так все же ответьте мне оба: кровь лить вы готовы? Понимаете, что без нее революций не бывает? Вон во Франции сто с лишним лет назад такое устроили… Сами друг друга потом перевешали.

      – Я не знаю, что там во Франции, а у нас в России будет по совести, – заявил Сажин.

      – Это что значит?

      Тут Кизяков вдруг оглушительно чихнул и пробормотал:

      – Шайтан…

      – А то и значит, что по совести. Что она подскажет, то и будет.

      – А кто решит, по совести ли дело делается?

      – Мы, крестьяне.

      – А другие что, не люди, по-вашему? – возмутился сыщик. – Только тот, кто землю пашет, голос имеет?

      – Нет, другие тоже, – авторитетно пояснил есаул. – Но не все, а лишь те, которые трудятся.

      – Это пролетарии?

      При этих словах баталер опять чихнул и бухнул:

      – Два шайтана! Вот прилипло…

      И пояснил коллежскому советнику:

      – На вахте я простудился.

      Сажин улыбнулся товарищу и опять заговорил, как поп с амвона:

      – И пролетарии, и всякие другие трудящиеся люди: приказчики в магазинах, проводные[37] в поездах, лесные объездчики, рыбаки-охотники, половые в трактирах… тормозные кондукторы…

      – Ну а тех, кто на Марсовом поле потолки красит, их куда отнесешь?

      – Мазурики? До них нам дела нет, пусть живут,

36

Кислая шерсть – армейская пехота (ирон.).

37

Проводной – то же, что проводник.