Благословение и проклятие инстинкта творчества. Евгений Мансуров

их сущность и формы проявления», СССР, 1927 г.);

      • «Последний раз я видел Оноре де Бальзака (1799–1850) в 1848 году в редакции «Эвенман» (Париж, Франция), где я тогда состоял на службе… Он был одет со своего рода совершенством по части дурного вкуса. Его редингот был ядовито-зелёного цвета. Красный скрученный, как верёвка, галстук, поношенная шляпа и длинные волосы придавали ему вид провинциального комедианта… Чувствовал ли он уже первые признаки болезни, которая должна была унести его в могилу 2 года спустя (из книги Ш. Монселе «Маленькие литературные мемуары», Франция, 1885 г.);

      • К концу жизни Эдгар По (1809–1849), «самый знаменитый поэт Соединённых Штатов», выглядел, как бездомный бродяга, в которого, в сущности, и превратился. «Его лицо опухло, – свидетельствовал близкий знакомый. – Он давно не мылся и не брился, волосы всклокочены, вид отталкивающий…»;

      • «Ситуация, в которой оказался Винсент ван Гог (1853–1890) в Бельгии (1879 г.), становится всё хуже. Лишённый денег и чьей-либо поддержки, Винсент ходит в лохмотьях, становится грязен, совершенно не моется… (из статьи Б. Целибеева «К проблеме посмертного диагноза: Анализ психоза Винсента ван Гога», СССР, 1973 г.);

      • «Ростом выше среднего, в молодых годах стройный, Константин Коровин (1861–1939) – живописец, график, художник театра. – Е. М.), несмотря на небольшие глаза и не слишком правильные черты лица, был красив и интересен. Правда, причёска его богатой чёрной шевелюры была более чем оригинальна – едва ли разве только по большим праздникам он расчёсывал свои густые волосы… (из книги В. Мамонтова «Воспоминания о русских художниках», россииск. изд. 2007 г.);

      • «Сергей Сергеев-Ценский (1875–1958) – писатель, автор исторических романов и повестей, начинал как литератор «Серебряного века». – Е. М.) жил одиноким отшельником в «Пале-Рояле» (Париж, 1900-е гг.. – Е. М.), так же как, вероятно, жил когда-то в деревенской глуши Тамбовской губернии, уроженцем которой считался, и вообще везде, куда ни бросала его бродячая жизнь… Высокий, прямой, смуглый молодой человек, в чёрных бравых усах и с целой охапкой буйных кудрей, отливавших синим отливом, небрежно опутанных, отпущенных до плеч, крупно вьющихся «по ветру», как у песенного Ваньки-ключника. Эти дремуче-запущенные роскошные кудри свидетельствовали не о франтовстве, а, наоборот, о недосуге заниматься ими, о свирепой занятости литературного аскета. Это первое моё впечатление подтвердилось потом, при более близком знакомстве…» (из Воспоминаний Скиталька «Река забвения», сов. изд. 1960 г.) «…У Ценского всё лохмато, надрывно, чрезмерно…» (из статьи К. Чуковского «Поэзия косности», российск. изд. 2008 г.);

      • «Тому Максимилиану Волошину (1877–1932), который хранится в моей памяти, было лет 30–35. Небольшого роста, широкоплечий, приземистый, с крупной головой, казавшейся ещё больше из-за пышной гривы золотистых волос. Добродушное мясистое лицо все заросло бородой – густой, беспорядочной, по-видимому, не знавшей никакого парикмахерского вмешательства. Насмешники за его спиной называли его «кентавром», и, пожалуй, это было удачно… Тогда