Избранное. Том 2. Николай Петраков

жизнедеятельности и противников этой точки зрения есть одна общая черта: и те и другие воспринимают рынок как данность, априорно заложенную в развитие цивилизации. И дальше задача исследователя в зависимости от его идеологической ангажированности заключалась лишь в том, чтобы собрать комплект аргументов, доказывающих либо преимущества рынка, его эффективность и способность нести благосостояние людям, либо, наоборот, историческую ограниченность рынка, несовместимость конкуренции с принципами социальной справедливости.

      Итак, никто не задался вопросом, но даже если и задался, то увлекся другими, оставив этот без ответа: рынок органичен для этой цивилизации (как, например, двупол ость) или необязателен (как, например, цвет кожи)?! Отсутствие четко аргументированного ответа на этот вопрос привело к возникновению полярных отношений к рынку, его концептуальной основе.

      Если рынок – историческая случайность или промежуточная форма экономических отношений, то его можно и нужно трансформировать в более эффективные механизмы управления. Можно создать альтернативу рынку, например, плановую экономику (военную, директивную, тоталитарную и т. д.). Но если это не так, если то, что называется рынком, есть одна из систем (может быть, главная) обеспечения функционирования и вообще существования общества, или, говоря более высокопарно, цивилизации, именно той цивилизации, которой мы, к сожалению, а может быть, к счастью, принадлежим?

      Формально альтернатива – план или рынок – может быть сформулирована именно в такой жесткой постановке. Однако в реальной действительности господствуют компромиссы. Экстремисты – это, как правило, провинциалы из очень глухой глубинки. Чем ближе к границам – государственным, национально-этническим, тем выше уровень коммуникабельности, тем естественнее тип мышления, основанный на компромиссе. В процессах познания, научного творчества и практической реализации накопленного знания заложены те же, если хотите, бытовые закономерности. Действительно, а почему либо рыночная, либо тоталитарная система организации экономической жизни? Может быть, это будет коктейль, компенсирующий жесткость рынка и водянистую размазанность, экономическую инфантильность социальных гарантий?

      Все эти вопросы не только правомерны с научной точки зрения, но и актуальны в политическом смысле (причем в любой политической системе и на любых этапах ее развития). К сожалению, философская и экономическая литература со времен своего возникновения дает в основном эмпирическую трактовку этих проблем. Полезен рынок или нет? Вот центр притяжения или, если хотите, ось вращения экономической мысли конца девятнадцатого и всего двадцатого века. Убого? Да! Но главное – бесплодно в научном и практическом аспектах.

      Надо понять, что рынок – это некий специфический механизм функционирования кибернетической системы. Если экономика подпадает под это определение, является таковой системой, то рынок органически присущ этой системе. И нельзя произвольно его изъять,