Сияющие высоты. Катарина Макги

калейдоскоп на запястьях. Райлин не могла оторвать взгляда от рук Шэйна, глядя, как те сгибаются и распрямляются, а узоры перетекают в предвкушении нового движения. Такие татуировки делали на уровне нервных окончаний: частицы микропигментов погружали в кожу с помощью фиброструи с астроцитами, которые проникали глубоко в ткани и сливались с нервными клетками, вызывая перемещение с каждым движением. Самый болезненный, но и самый модный способ.

      Шэйн подался вперед. Райлин заметила еще татуировки, спрятавшиеся под горловиной футболки, и покраснела, представив полную картину на его обнаженной груди.

      – Сами их придумали? – проговорила Райлин, указывая на инк-тату.

      – Да, мне их сделали много лет назад, – весело отозвался Шэйн, – в салоне «Черный лотос». Как ты понимаешь, в школе это не слишком приветствуется, поэтому во время занятий я ношу одежду с рукавами.

      – «Черный лотос»? – повторила Райлин. – Тот, что на тридцать четвертом этаже?

      Она ходила туда с друзьями несколько лет назад, когда была жива мама. Райлин сделала себе тату в виде крошечной птички внизу спины, под поясом джинсов, чтобы мама не увидела. Несмотря на боль, оно того стоило. Птица реагировала на каждое движение: махала крылышками при ходьбе, а когда Райлин спала, она прятала голову под крыло.

      – Ты знаешь, где это? – удивленно заморгал Шэйн.

      Райлин захотелось сменить строгую форму с юбкой на толстовку и кеды. Стать самой собой.

      – Вообще-то, я живу на тридцать втором. Я здесь благодаря стипендии.

      – Премия Эрис Додд-Рэдсон?

      – Да знаю я! – фыркнула Райлин и тут же вздрогнула. – Простите, – прерывисто проговорила она. – Просто все заладили одно и то же, будто я напоминаю о ней. Мне и без того неловко, ведь я здесь из-за смерти этой девушки. Но я… – она сглотнула, – не то же, что была она.

      На лице Шэйна промелькнуло чувство, которого Райлин не смогла разгадать. Его глаза оказались светлее, чем ей показалось сначала: глубокого серо-зеленого оттенка, контрастирующего с гладкой смуглой кожей.

      – Понимаю. Тебе, наверное, тяжело. – Шэйн улыбнулся. – Не буду врать: я рад, что у меня теперь ученица, непохожая на остальных. Это вдохновляет. Своего рода ностальгия.

      Райлин смутилась, но ей это польстило.

      – Что вы имеете в виду?

      – Я с того же района. Учился в «P. S. 1073».

      – Наши конкуренты! – от неожиданности Райлин рассмеялась.

      Впервые за неделю она не чувствовала на себе оценивающего взгляда.

      – И что думаешь о Беркли? – спросил учитель, словно уловив ее мысли.

      – Пока… привыкаю, – призналась Райлин.

      – Здесь много и хорошего, и не очень, – кивнул Шэйн, – все как в жизни. Уверен, со временем ты поймешь, что хорошего больше.

      Райлин думала иначе, но не хотела возражать. Учитель потянулся к шкафчику.

      – Ты раньше пользовалась видеокамерой? – спросил Шэйн, доставая светящуюся серебристую сферу размером с грейпфрут.

      – Нет. – Райлин видела этот прибор впервые.

      Шэйн распрямил