Арон Гирш. Утерянный исток. Роман Владимирович Арефкин

сжала ближайший поручень, не обращая внимание на то, что металл стал ледяным. Утратив всякую возможность контролировать себя, Риз изо всех сил старался сделать хотя бы один-единственный продуктивный вдох, но вместо этого, он подобно рыбе выброшенной на берег, ловил ртом воздух.

      В какой-то момент вся тьма, клубы которой стали уже настолько плотными, что казалось вот-вот выдавят внутрь стекла автобусных окон и заполнят собой всё пространство вокруг, исчезли, уступив место яркому белому свету, заполнившему собой всё пространство вокруг и в первое-же мгновение ослепившему Риза.

      С болезненной резью в глазах, пришёл и спасительный вдох, первый, затем второй, Риз не обращал внимания на свою слепоту, как не обращал он внимания и на холод, он стремительно наполнял грудную клетку кислородом, который поступал внутрь ненормально-концентрированными порциями, раз за разом, будто неведомая сила вынуждала сам воздух проникать в лёгкие, и эта-же сила сдавливала грудь, вызывая болезненные ощущения в лёгких и между лопатками. Но Ризу было не до этого, отступающий кислородный голод казался избавлением, и все сопутствующие явления казались незначительными. Наконец, все эти ощущения разом оставили его, Риз лежал закрыв глаза, сковываемый холодом, ощущая, как болезненно-яркий свет пытается прорезаться сквозь его сомкнутые веки.

      В какой-то момент, словно по мановению руки, этот свет отступил, уступив место нейтральному, серому оттенку света, безболезненному и потому желанному. Риз медленно раскрыл глаза, увидев над собой серое от тяжёлых зимних облаков небо, угрожавшее вот-вот просыпаться снегом. Отведя в стороны руки, Риз нащупал рыхлый снег вокруг и под собой, не веря своим ощущениям, он набрал полные ладони этого снега и поднёс к лицу, практически утыкаясь носом в снег. Наконец, отбросив хлопья снега в стороны, он сделал глубокий вдох, почувствовав воздух на вкус, это позволило ему обрести уверенность в том, что он теперь находился где-то на открытом пространстве.

      Риз предпринял попытку перевернуться на живот и осмотреться. Вокруг был только снег, бескрайнее белое поле, уходящее до горизонта, где соединяясь с небом, пространство образовывало нечто единое, неразделимое на осязаемые категории.

      Поднявшись на ноги, Риз ощутил, что от боли не осталось и следа, и каждое движение было лёгким, свободным от какого-либо сопротивления. Сделав ещё один глубокий вдох и последующий выдох, Риз обнаружил отсутствие облака пара, и затем осознал, что вокруг него, в пространстве, больше не было холода. Это казалось столь странным, что молодой человек склонился к земле и зачерпнул полные ладони снега, который также не имел на ощупь никакой температуры, смял содержимое в руках, позволяя сыпучей субстанции найти выход наружу.

      Избавившись от снега, Риз обернулся, чтобы увидеть, как за его спиной распростёрлась покрытая ещё неокрепшим льдом озёрная гладь.

      Риз мог поклясться, что ещё секунду назад, никакого озера здесь и быть не могло. Ему казалось,