Большевизм. Шахматная партия с Историей. Анатолий Божич

[83]. Далее А. Валицкий делает вывод: «Самым слабым местом в аргументации Воронцова и Даниельсона было то, что в ней неявно признавалась возможность реализации их экономической программы существующим царским государством. Поэтому Плеханов презрительно называл их «полицейскими социалистами». Народники, в свою очередь, считали русских марксистов скрытыми апологетами капитализма и сторонниками экспроприации крестьян»[84]. (Такая тенденция среди русских марксистов действительно существовала.)

      Однако не все так просто. Не стоит забывать, что марксизм в Россию в 1870-х годах проникал именно через народничество. Корреспондентами К. Маркса были многие народники. И их взгляды были ему (как и Энгельсу) хорошо знакомы. Еще в 1990-е годы один из первых исследователей этой проблематики Б.В. Богданов обратил внимание на работу Энгельса «О социальном вопросе в России». Богданов пишет: «Энгельс так же, как и народники, и почти в тех же словах обращает внимание на исключительно паразитическую, посреднически-ростовщическую и спекулятивную нацеленность хозяйничания буржуазии, поставившей на службу своим делам и чиновничье государство. Он отмечает, например, что торговля хлебом, составлявшая в ту пору главный предмет экспорта, превратилась в средство наживы всякого рода торговых аферистов, спекулянтов и ростовщиков, высасывающих последние соки из крестьянина и разоряющих страну… Но таков же был и ведущий тезис всей народнической литературы. В работах видных народнических идеологов – В.П. Воронцова, Н.Ф. Даниельсона и др. подробно описывалось это паразитически-деструктивное нашествие российского капитализма. Оно выражалось во все расширяющемся господстве сферы обращения над сферой производства, т. е. в господстве разного рода посреднической, спекулятивно-закупочной, кредитно-ростовщической, банковской и тому подобной деятельности над самой производственной, т. е. базовой, сферой общественной жизни…»[85]

      Энгельс допускал возможность перехода крестьянской общины в форму социалистической коллективной собственности, но обуславливал это успешной пролетарской революцией в Западной Европе. Впоследствии, в 1894 году, он еще раз подтвердил правильность этого тезиса (с его точки зрения) в послесловии к новому изданию работы «О социальном вопросе в России», указав, что только с помощью победившего в западноевропейских странах пролетариата отставшие в своем развитии страны смогут «встать на путь… сокращенного процесса развития»[86]. Этот тезис был частью знаменитой теории «двух революций» Маркса и Энгельса – сначала демократической революции в России, затем (под ее воздействием) – социалистической революции в Европе.

      Однако в последние годы жизни Маркс сильно сомневался в возможностях революционеров устроить такую демократическую революцию в России. Взгляды Маркса (и свои собственные) Энгельс изложил бежавшему из сибирской ссылки Г.А. Лопатину, последний передал их в письме члену Исполкома

84

Там же, с. 386.

85

Богданов Б.В. У истоков ленинизма. М., 1991. С. 27.

86

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 446.