Его величество и верность до притворства. Игорь Сотников

неба прозвучал голос Генриха Анжуйского, мгновенно вызвавший спазмы в животе де Гиза, который сколько себя помнил, никогда не любил резкие развороты себя и неожиданно прозвучавшие грозные голоса в свою сторону. Правда, герцог де Гиз, по внутреннему своему убеждению, в глазах Генриха не имеет права выказывать даже самую лёгкую озабоченность и он, нахмурив брови, в свою очередь сурово говорит в ответ:

      – Герцог. Что вы имеете в виду?

      – Герцог, я бы на вашем месте не стал бы увиливать от ответа. Я всё видел. – Туманный ответ Генриха, определённо требовал от де Гиза осмысления им сказанного. Ведь от понимания того, что имел в виду (а де Гиз не имел полнейшего представления о том, о чём вёл речь Генрих) Генрих, зависело очень, очень многое.

      «Эта сволочь Генрих, судя по его грозному виду, определённо что-то знает или как минимум догадывается. – Де Гиз, создав образ непробиваемой монолитности, как всегда начал свои размышления с потери собственной самоуверенности. – Но тогда почему, он сказал, что он видел? И что он, собственно, мог видеть? – герцог де Гиз, при этих своих судорожных размышлениях, спонтанно бросил свой взгляд на самую ближайшую свою памятливость событий – колготы, которые были подвержены некоторому сдвигу со своей изначальной позиции. – Ну нет. Это уж даже для него слишком. Да и невозможно. – Герцог де Гиз, хоть и с сомнением, но отверг эту кощунственную мысль – преследование Генрихом его в этих потаённых покоях.

      – Граф де Шале! – Предсказуемо, но почему-то вдруг, озарила догадка герцога де Гиза, сразу же возненавидевшего своих соратников за их трусость и за такую проявленную графом неосторожность – один на один шептаний во дворце, где все знают, что стены умеют слышать и видеть, доказательством чему и выступил Генрих. – Он что, меня под плаху подвести хочет! – у де Гиза вновь по привычке зачесалась шея и ослабли ноги в предчувствии возможных на себя наветов и доносительств, от которых одними словами не отговоришься, а вот меч палача в самый раз.

      – Да и даже если он ничего не видел и не знает, а только домысливает, то для того чтобы создать интригу и помучить меня, то он никогда не признается в этом. – Герцог де Гиз начинает понимать, что Генрих тот ещё зловредный, полный амбиций герцог, у которого, как оказывается много общего с ним, и он скорей всего ни перед чем не остановится, чтобы принизить его величие. Так что в данном случае есть только один действенный способ противостоять ему – использовать свою глубинную, до степени тупости и непонимания придирчивость ко всему сказанному Генрихом. И раз Генрих такой зрец, то значит, нужно использовать его глухоту, которой подвержены все такого рода не слепцы.

      – А я много чего о вас слышал. – Начинает свою словесную, вдавливающую всякий здравый смысл до степени неразумности атаку, герцог де Гиз. – И этого одного хватит, для того чтобы подвергнуть всё вами сказанное, иному осмыслению и истолкованию. – А вот