Светлая грусть. Любимый Иркутск. Сергей Ленин

Доживайте в дружбе.

      – Да пошёл ты. Учитель хренов. Лучше возьми денег за помощь мне.

      – Ты чё, бабуля, с дуба рухнула? Кто за помощь пожилому человеку деньги берёт? Не обижай меня, пожалуйста.

      – Как не берут-то. Ещё как берут. На прошлой неделе ко мне приезжал таксист. Я ему пять тыщ дала, чтобы он меня несколько раз свозил в больницу там, туда-сюда. Он до больницы-то довёз и слинял, хвостом махнул. И сотовый телефон его недоступен стал.

      – Ну, всякие люди-то бывают. Не мне тебе это рассказывать. Ты целую жизнь прожила, насмотрелась на разное, однако, – грустно говорю ей я. – Я по уважительному отношению к тебе, выходит, хороший. А два дня назад иду по тёмной улице ночью, три молодых мужика закурить просят. Я не курю. А они, мол, взрослый такой и не куришь. Дай тогда нам денег на курево да на водяру. Я, понятно дело, дал по полной программе. Теперь для них я плохой. Сломанные челюсти и рёбра лечат.

      – Ну, блин, денег тебе не надо, так пойдём выпьем. У меня коньяк хороший есть, – стала приглашать меня бабушка.

      – Не, я спиртное не пью, я баб люблю, – шутливо парирую я приглашение Людмилы Николаевны.

      – Во, блин, здрасте, мой муж тоже баб любил. Они сами за ним бегали. Он блядун в молодости был. Я сильно его ругала за это.

      – Бабушка, а ты смерти не боишься? – спросил я Людмилу Николаевну, глядя ей в глаза.

      Она, не задумываясь ни на мгновенье, выпалила:

      – А чё её боятся-то, смерть эту? Ни капельки не боюсь. На хер мне жисть такая, прозябание, и только.

      – Ну, ты, Сергей, завтра за мной приезжай, – бесцеремонно произносит бабушка, немного помолчав, после паузы.

      – Не, я занят. Ты, когда вызываешь социальное такси, сиди возле телефона. Как подъедет, позвонит. Ты попросишь, чтобы он тебя препроводил к машине. Первый этаж, ты же сама сказала, недалеко получается. А так ты со своей тросточкой за машинами во дворе гоняешься. А телефон не отвечает, и заказ аннулируется.

      – А, поняла, Сергей, спасибо. Счастливого тебе пути.

      Я ехал и думал:

      «Какая же разная старость выпадает людям. Интересно, а какая будет у меня»?

      3. Мама, мама, мамочка

      Анисья Никитична, мать Володи Сивакова, любила своего сына больше жизни. Она души в нём не чаяла. Рано осталась одна. Муж оставил её с малолетним сыном, а сам уехал куда-то. Вовка, когда подрос, допытывался у мамы про отца. Но Анисья отбрыкивалась. Говорила, что подрастёт, потом всё узнает. Типа, лётчиком был твой папа. Улетел на военное задание, да так и не вернулся. Сгинул, наверное. Только потом от бабки Володя узнал, что не было никакого лётчика. А батька его просто уехал искать своё счастье в другие края и о сыне позабыл совсем. Сначала взрослеющему Вовке очень хотелось найти своего отца, чтобы набить ему рожу, но потом как-то стерпелось, да поутихла злость. И желание искать отпало.

      Анисья была ладной и красивой женщиной, работала на кондитерской