Ольга, княгиня воинской удачи. Елизавета Дворецкая

один.

      – Баты Боян приехал в Ликостому?

      – Ну раз я здесь стою! – ответил отрок, и оба захохотали.

      Дом багаина Самодара был выстроен из белого камня, с выложенными красным кирпичом округлыми сводами окон. В подражание Константинополю выстроил свою столицу, Великий Преслав, царь Симеон, а его сыновья перенесли этот облик на Преслав Малый и другие крепости своей земли. Правда, убранству его далеко было до царьградской роскоши, лишь расписная посуда на полках беленых стен бросалась в глаза яркими пятнами: рыбы, птицы, быки, олени, грифоны. Глинобитный пол в дальней, хозяйской части покрывали тканые ковры.

      Багаиновы слуги сперва не хотели допускать Смиляна и его родичей: у хозяина шел пир, ему было не до каких-то селян. Лишь услышав о разбойниках-русах, ключник дрогнул: задержи он такие сведения, и самому могло не поздоровиться.

      – Идите за мной, только тише! – велел он Смиляну. – Я сам о вас доложу.

      Вслед за ключником трое селян прошли в дом. В хозяйском покое сияли десятки золотых огоньков: горели восковые свечи в медных подсвечниках, и оробевшим восхищенным селянам казалось, что здесь светло как днем. Гости сидели на скамьях за длинными столами, уставленными той греческой посудой, что в обычные дни украшала стены.

      Издалека через раскрытую дверь доносились некие звуки, от чего селяне затаили дыхание и дальше шли на цыпочках. Глубокий, звучный мужской голос выпевал строки под перезвон гусельных струн:

      Из того ли да из морюшка из синего

      Остров Белый над волнами поднимается,

      Волны пенные под ним да колыхаются,

      Вихри лютые над ним да возъяряются.

      Правит островом сам грозный Царь Морской:

      Сто палат в его чертоге да еще полста,

      Сто столов стоит в палатах да еще полста,

      На столах стоят да блюда – красна золота,

      На других стоят да чаши – чиста серебра,

      А на третьих стоят чаши – скатна жемчуга.

      Там гостей к себе сбирает грозный Царь Морской,

      Сам хозяин с молодою хозяюшкой.

      Гордость звучала в нем, когда он описывал богатое убранство, и сами звуки гусельных струн казались светлыми, будто играл он не на позолоченной бронзе, а на солнечных лучах.

      Заслышав этот голос, Смилян перекрестился, то же сделали его родичи. Так делали почти все, кто впервые слышал, как Боян сын Симеона говорит и тем более поет. Казалось, этот голос шел из неведомых глубин мироздания и касался напрямую души каждого, кто его слышал. Особенно чаровал он женщин: они замирали и готовы были слушать сколько угодно – о чем бы ни шла речь. Что и подкрепляло Боянову славу как человека «знающего».

      Как плывут по синю морю три кораблика,

      А на них святой Андрей с дружиной верною:

      Сорок с ним людей – святых мужей,

      Все Христу творят молитвы – Сыну Божьему.

      Всколебалось сине море, всколыхалося,

      Закричал тут Царь Морской да громким голосом:

      Ой