Три кита и бычок в томате. Отсутствует

был тот самый номер, который он безуспешно пытался запеленговать последние дни.

      Киллер бросился к столу, на котором была собрана сложная электронная система, пробежал пальцами по клавиатуре. На дисплее высветилась карта города. Именно тот район, откуда сейчас звонили. Фрагмент карты постепенно увеличивался, выделяя все более точные границы района, еще немного, и он засечет место расположения чертова телефона, место, где прячется девчонка.

      И вдруг сигнал замолк.

      Девчонка закончила разговор и выключила мобильник.

      Киллер вполголоса выругался. Для точной пеленгации ему не хватило буквально нескольких секунд. Он смотрел на дисплей, где жирной линией были обведены несколько домов, в одном из которых скрывается его неуловимый объект. Мрачный район возле Обводного канала. Натуральный бомжатник.

      Ничего не поделаешь, придется ехать туда и работать на месте.

      Высокий мужчина захлопнул дверцу машины и шагнул на тротуар.

      Он окинул взглядом окружающие его дома.

      Мрачные, закопченные стены из темного кирпича, глухие брандмауэры, грязные окна. Ни цветка, ни деревца.

      Прямо перед ним над окном полуподвального помещения красовалась неказистая вывеска. «“У Папика”. Шаверма, шашлык, напитки».

      То, что надо. Наверняка местный клуб, куда стекается вся информация. И всего в одном квартале от места сигнала.

      Мужчина одернул черную джинсовую куртку, почувствовав под мышкой успокоительную тяжесть пистолета, и спустился по ступенькам, вытертым сотнями ног.

      Внутри было полутемно, шумно и накурено. На экране телевизора лениво топтались по полю полусонные футболисты. За стойкой небритый хмурый бармен переругивался с посетителями, мрачно посверкивая золотым зубом.

      – Двести грамм и бутерброд, – лаконично потребовал новый посетитель.

      Бармен окинул его оценивающим взглядом, толкнул по стойке стакан и тарелку с бутербродом. Подсохший кусок сыра выгнулся, как борец, вставший на «мостик». Мужчина поморщился, но не стал качать права. Он влил в глотку половину стакана, закусил бутербродом, еще раз поморщился и огляделся.

      Возле телевизора сидели трое немолодых потертых мужичков с лихорадочно горящими глазами.

      – Это разве футбол? – вещал один из них, энергично размахивая кривобокой воблой. – Вот как сейчас помню, в семьдесят восьмом…

      – Да что ты понимаешь в футболе? – раздраженно перебил его второй, хмурый тип с редкими сальными волосами, для верности стукнув по столу пустой пивной кружкой. – Ты вот честно скажи, кто ты при прежней власти был?

      – Я? – Владелец воблы огляделся по сторонам, как будто хотел уточнить, к кому еще мог обращаться собеседник. – Я был этот… эн… ин… женер!

      – А я был трудящий человек! – гордо выпалил второй. – Значит, ты против меня – тьфу! Ноль целых и ноль этих… десятых! И в футболе ты ничего не можешь понимать! А я был трудящий человек и след… следственно гегемон и основа всему!

      – А