Огненный омут. Симона Вилар

в его руках, он просто терял голову, забывал обо всем, что было до нее, упивался ею, любил ее, видел только ее, удивлялся собственной нежности и терпеливости, страстному желанию дать ей изведать еще больше, изумить, завлечь, восхитить…

      И он ласкал ее, целовал, испытывал радость от ее откровенной восторженности, терял голову от трепетных содроганий и криков, которые потрясали это нежное тело, охваченное порывом страсти, клокотавшей и в нем, даря ни с чем не сравнимую по своей силе сладость.

      Они так и заснули, прижавшись друг к другу, при мерцающем свете горящих в огромном камине поленьев.

      Настали летние дни, ясные, погожие, с ночными грозами и теплой благодатью днем. На полях ровно всходила пшеница, ожидался небывалый урожай яблок, возросли удои молока. Нормандцы разводили особую черно-пегую породу коров, которая считалась высокоудойной и которую уже даже франки называли нормандской.

      В Руане и в новых крепостях Нормандии нередко можно было увидеть торговцев, ибо при хорошей погоде и в мирное время торговля всегда процветала. По охраняемым нормандскими воинами дорогам гнали сильных местных лошадей, тонкорунных овец, рогатый скот, везли фуры с солью, бочонки с пивом и элем, пергамент, ценные металлы – а таковыми являлись все. Часто можно было видеть и вереницы возвращавшихся в Нормандию беженцев, впрягшихся в возки с нехитрым скарбом.

      Жители Руана с интересом следили за отношениями между своим предводителем и его христианской избранницей. И не потому, что норманны редко брали в дом местных женщин, а потому, что мало кто возвышал их до уровня законных жен. Ибо в глазах северян их соотечественницы были более достойными партиями, так как, по языческим представлениям, вели свое происхождение от древних богов. И хотя на такую женщину нельзя было поднять руку или подчинить ее силой, но и дети от гордых северянок несли в род частичку божественной крови. Ролло же во всеуслышание объявил, что его законным наследником станет ребенок от рыжей христианки.

      Когда Ролло только женился, многие твердили, что эти двое не уживутся долго вместе, ибо слишком разными были их взгляды и верования. Это сделало пару объектом почти болезненного внимания как соратников Ролло, так и местных франков. Сплетни о размолвках нормандской четы ползли по городу. Говорили, что рыжая госпожа не оставляет своих попыток влиять на правителя. Прежняя жена Ролло никогда так себя не вела. И Ролло, важно уверяли норманны, скоро прогонит христианку.

      Судачили и о высоком родстве Эммы с правителями франков, которые, однако, не спешат открыто признавать ее. Но время шло, отношения между супругами не портились, а чувства их, казалось, только укреплялись. Ролло часто уезжал, а когда возвращался, то непременно прежде всего спешил к Эмме. Она восседала рядом с ним, величественная и прекрасная, а когда выезжала в город из дворца, за ее носилками бежал народ, все громко кричали и прославляли госпожу.

      Эмма была счастлива, получая все эти почести и купаясь в восхищении толпы. Она полюбила в Ролло мужчину, а не правителя,