Огненный омут. Симона Вилар

белозубо смеялся, левой рукой то и дело прижимая к себе невесту. Она родит ему наследника – сына, которого с нетерпением ждали все подданные. Ибо эти люди, считавшие себя уже нормандцами, нуждались в династии северянина, дабы быть уверенными, что род правителя, с которым они познали мир, не прервется и они и дальше будут жить под властью того, кто дал им защиту, а стране – процветание.

      Это было тем более долгожданным событием, ибо Роллон решил объявить Эмму своей законной женой.

      Когда драккар[4] причалил и стукнулся бортом о бревенчатый настил длинной пристани, конунг Ролло легко подхватил невесту на руки и спрыгнул со своей драгоценной ношей на причал. Все его движения были уверенными, двигался он удивительно легко. И все же Эмма на миг испугалась, охнула и, зажмурив глаза, крепко обвила его шею. Но Ролло лишь улыбнулся и легко понес ее по сходням наверх. Толпа довольно загудела и разразилась криками ликования, когда он, держа невесту на руках, повернулся к ним и громко выкрикнул приветствия. В воздухе стоял шум и лязг оружия, когда воины по старинному обычаю ударяли мечами по щитам, выражая свое одобрение происходящему.

      Эмма счастливо смеялась, болтала ногами, разглядывая людную пристань. Правда, на миг улыбка застыла на ее губах, когда она бросила взгляд на кресты, сиявшие на аббатстве Святого Мартина-за-Мостом. Она согласилась стать женой языческого правителя Нормандии по его варварскому обряду, без венчания в церкви, и поэтому колокола христианских храмов молчали.

      – Что с тобой, Птичка? – участливо спросил Ролло, увидев, как облачко грусти тенью проскользнуло по челу его невесты. – Разве ты не счастлива?

      «Я не выполнила того, что от меня ждали, и не спасла душу Ролло от геенны огненной! Однако, видит Бог, никто не убедил меня в том, что я рано или поздно не настою на своем».

      Она ничего не ответила, а тряхнув своими роскошными волосами, нежно приникла к груди Ролло.

      – Как я могу быть несчастной, когда я с тобой, мой Ру!

      Она широко улыбнулась. Эмма выглядела счастливой, даже когда узнала, что ее духовный наставник, епископ Франкон Руанский, не явился на свадебный пир, хотя и числился среди приглашенных. Этим он словно хотел подчеркнуть свое недовольство языческим союзом правителя Нормандии. Правда, епископ устно сослался на уважительную причину – тяжелый приступ подагры, и даже прислал своего помощника, приора Гунхарда, но на самом деле достойный преподобный отец был отнюдь не так болен, как хотел показать.

      Когда вечером молодой приор Гунхард вернулся из дворца правителя Ру, епископ ожидал его, сидя в кресле перед небольшим складным столиком. Перед ним покоилось роскошное, оправленное серебром и инкрустированное драгоценными камнями Евангелие.

      Приор Гунхард скромно остался стоять у порога, а епископ словно не замечал его, углубясь в чтение. Наконец он негромко прочел:

      – Придем, поклонимся и припадем, преклоним колена перед лицом Господа, Творца нашего. Ибо он есть Бог наш,

4

Драккар – длинная ладья викингов.