Третье пришествие. Звери Земли. Виктор Точинов

правда Авдотьи Лихтенгаузен

      Мы вновь сидели в гараже, вновь за складным столиком, но в щелку над воротами сочился свет уже следующего дня.

      Минувшие часы напрочь исчезли из моей памяти. Взамен я обрел воспоминания куда большего объема – залежи, завалы, Гималайские горы информации, до того словно ластиком стертые из мозга. Целенаправленно кем-то стертые…

      Методику восстановления Авдотья применила варварскую, противоречащую клятве Гиппократа и медицинской этике: введение в наркотический транс без согласия пациента с последующим сеансом регрессивного гипноза.

      До сих пор я свято верил, что такие штучки на меня не подействуют… Но, как выяснилось, сильно недооценивал Авдотью.

      Методика подействовала. Я вспомнил все…

      И лучше бы не вспоминал…

      Понятное дело, осознать разом, мгновенно весь этот информационный Эверест невозможно. Мой мысленный взор высвечивал, как прожектором, то один позабытый эпизод, то другой, прочие же пока оставались за кадром.

      Процесс хронологии не подчинялся, воспоминания цеплялись одно за другое прихотливо и произвольно, благодаря случайным ассоциациям.

      Примерно так: взгляд падает на контейнер, стоящий на столе… глаза… это глаза Жужи… не уберег, не уберег ее в мясорубке на Садовой… мне надо достойно похоронить хотя бы эти глаза, пусть удавятся гниды из НИИ Менгеле и гнида Леденец тоже… нет, нет, Леденец не удавится, ведь я застрелил Леденца и отчего-то не жалею… я отдал бы сто, тысячу, миллион таких Леденцов за мою Жужу… она стала мне дочерью и стала бы любимой сестрой близняшкам…

      БЛИЗНЯШКИ! МАТЬ ТВОЮ!

      Я вскакиваю. А столик падает. Со всем, что на нем лежало.

      Потом в ограниченном пространстве гаража начинается тайфун пополам с землетрясением.

* * *

      По щекам что-то течет. Кровь? Пот? Слезы? Не понять. Хочу поднять руку. Проверить. Не могу.

      Рука передо мной. Лежит ладонью вверх. Не слушается.

      Шприц. Поршень медленно ползет. Выдавливает что-то в меня. Не знаю что. Плевать.

      Текущее по щеке дошло до губы. Пробую языком. Соленое. Значит, кровь. Или пот. Или слезы. Они все соленые… Не задумывался. Смешно.

      Смеюсь. Звуки странные. Или это не я? Или не смеюсь? Плевать.

      Шприц исчезает. Сам по себе. И появился сам. Чудеса.

      Женщина. Смутно знакома. Губы шевелятся. Не слышу. Потом слышу. Не понимаю. В звуках нет смысла. Плевать.

      Тошнит. Не сдерживаюсь. Падаю. Лицом вперед.

      Быстро темнеет. Хочу спать. Засыпаю. Надеюсь не проснуться.

      Близнецы… Маришка… Анюта… Обнимите скорей. Папа вас любит, любит, лю…

* * *

      Близнецы меня обнять не могли… Потому что их похитил ублюдок по прозвищу Плащ – и тем заработал смертный приговор у Питера Пэна.

      А до того имело место нападение на нашу базу в Новой Голландии, натуральный штурм, предпринятый двумя группами наемников, прибывшими из-за океана, из Хармонта. Причем прибыли они любопытно: посредством явления, названного нами Лоскутом. Лоскут непонятным образом переносил сюда, в Питер,