Исход. Павел Патлусов

приказчик, подходя к Онуфрию.

      – Что у тебя?

      – Михалыч, а кто вчера отдал указание пилить бревна кержакам для мостика через речку? Вот мы и начали пилить, а ты другой сразу отдал приказ: погодить с заготовкой брёвен, – речка от дождей вспухла: валите дальше лес по дороге, за речкой. Вот мы и сделали там небольшой задел.

      – Меня обвиняешь?

      – Нет. Просто случай вышел такой…

      – Ничего себе случай: дерево – то было почти полностью спилено: дунуть – оно упадёт…

      – Вот ветер и дунул.

      – Не получится: надо здесь усмотреть умысел и кого-то наказать за это. Майор Кичигин спуску не даст, – проведёт расследование. Надо срочно найти виновного и допросить его до приезда начальства.

      – Возьми из татар или башкир.

      – Галдёж будет большой у них.

      – Кержаков потереби…

      – С этими вообще лучше не связываться: бросят работу, а кто мосты наводить через речки будет, – нет мастеров. Давай твоего!

      – Бери кашевара – Огрызка. Ну, рыжего… Может сознается?…

      – У нас все и во всём признаются.

      – Его денежку мне выплатишь сполна.

      – А нет: мне половину его заработка.

      – Михалыч, имей совесть: он находится в моей ватаге. В лучшем случае тебе перепадёт пятая часть, и то если ватажники не потребуют равной доли на себя.

      – Я деньги выдам тебе, за вычетом трети кашевара, а дальше уже тебе решать вопрос с ватажниками. Хорошо!?

      – Ладно.

      Через некоторое время, ещё до обеда, к шалашу ватажников атамана Сундукова подошли два конвоира и увели кашевара Дмитрия с собой. Раненых арестантов на подводе отправили в Кунгур, а вечером этого дня возле дороги вырыли две могилы: в первой похоронили конвоира, во второй – арестанта с рыжим мужичком по кличке Огрызок. На могиле конвоира был установлен восьмиконечный крест. Через четыре дня в лагерь строителей дороги приехали два военных чина из Кунгура; они долго о чем – то беседовали с приказчиком Лизуновым, бродили вблизи места трагедии, а к вечеру, на подводе, уехали обратно в уездное село.

      Изгнание

      Длительное ненастье нагоняло тоску на всех жителей пауля. Рыбной ловлей практически не занимались; питались исключительно пресными лепёшками, которые женщины пекли на горячих камнях в очаге. Мужчины недовольно молчали: привезенная мука из Кунгура «таяла на глазах». Пахын уже целую Луну жил в коле своего погибщего друга Сатэна. Жена – Мэрта кормила грудью маленького Алюню и часто жаловалась Пахыну: молоко плохое – нет мяса у меня в пище. Ребёнок начинает чахнуть, – тельце легче становится.

      – Потерпеть надо – скоро на охоту выйдем, – отвечал Пахын, натачивая охотничий нож на камне. – Тогда всё будет нормально.

      – Может и поздно будет, – обижалась Мэрта. – Вот пойду к кузнецу34 Кырылю и попрошу у него мяса.

      – Ай, только не это! – Возмущается охотник. – Только не это.

34

…к кузнецу Кырылю – у манси кузнец был представителем Нижнего мира.