В Иродовой бездне. Книга 2. Юрий Грачёв

Тот вооружил старика – сторожа сельсовета винтовкой, и Леву заперли в каталажку, которая представляла из себя не что иное, как отдельную комнату при сельском совете. Около запертой двери уселся часовой с винтовкой – старик с седой бородой.

      Только ушел председатель совета и другие работники, как любопытные направились к каталажке, заглядывая в волчок, чтобы посмотреть невиданного зверя – троцкиста. Часовой оказался не очень строгим и не возражал, когда его односельчане стали задавать заключенному вопросы.

      – Что же вы, троцкисты, хотите? – спрашивали его. – Говорят, вы весь народ хотите голодом заморить.

      Лева отвечал, что он совсем не троцкист и к политике никакого отношения не имеет.

      – Да кто же ты, парень?

      – А вот скажите, в вашем селе есть верующие, баптисты?

      – Есть, есть, – сказал стоящий у волчка крестьянин,

      – Так, вот, скажите им, что я брат их по вере.

      – Брат их, – сказал разговаривающий. – Так неужто верующих стали тоже сажать? До сих пор в наших краях баптисты полной свободой пользовались.

      Вечерело. Сторож отпер замок и подал заключенному краюху хлеба.

      – На, ешь, это какая-то женщина принесла и сказала: «Передайте брату».

      – А нельзя ли воды? – спросил Лева.

      – А ты мне скажи, молодой человек, по правде – ты баптист или не баптист?

      – Конечно, баптист, – ответил Лева. – Не курю, не пью, у тебя табака не прошу, стараюсь жить по Евангелию. Вот оно у меня…

      И Лева открыл Евангелие.

      Часовой отложил винтовку в сторону, совсем открыл дверь и сказал:

      – Айда со мной чай пить!

      Когда Лева прежде, чем начать есть, встал и поблагодарил Бога в молитве, старик оживился и сказал:

      – Ну теперь вижу, что ты настоящий верующий. Бывал я у вас на молениях, хорошие люди…

      Лева с большим аппетитом ел хлеб, запивал горячим чаем. Он сильно промерз: в каталажке было холодно, и чай был так приятен… Старик между тем продолжал рассказывать:

      – Горька, моя жизнь, горька. Вот что значит – мы без Бога живем. Воспитал я трех сыновей, на ноги поставил, жена-то у меня умерла, А сыновьям я оказался не нужен: я к одному, я к другому – никто не принимает. Я уж и власти жаловался, и власти они не слушают. И пришлось мне на старости лет устроиться сторожем в сельсовет. Вот этим и кормлюсь.

      – Да, жизнь без Бога, – ужасная жизнь, – сказал Лева. – Когда искры божественного гаснут в человеке, даже родителей не почитают.

      – Верно, верно, – с грустью согласился с юношей старик.

      – Так вы обратились бы к Богу и сами жили бы по – Божьи, – предложил Лева.

      – Не могу, – ответил старик. – Вот курю и самогоночку люблю.

      – Бог вас сделает новым человеком, посещайте собрания верующих, – посоветовал Лева.

      Поели. Лева поблагодарил, помолился за старика и направился к себе, в каталажку.

      – Стой! – окликнул его старик. – Знаешь что: там холодно, ты иди ложись спать в кабинет предсельсовета. Там есть диван, тепло, а