Остров Ша. Александр Игоревич Сафронов

где?

      – В Питере, с дочкой.

      – Ну, вот, как приедет, скажи ей, чтобы не вздумала партизанам одеколон покупать!

      – С какого перепуга, она будет партизанам одеколон покупать?

      – Ну, они её, сто пудов, об этом попросят. А на острове Ша, между прочим, сухой закон. И одеколон в лавке им не отпускают. Вот, они и пытаются через новеньких отовариться. Они нажрутся, а комбриг тебе же башку и открутит.

      Лейтенант погрузился в размышления, озадаченный внезапным появлением на своём горизонте, партизан.

      – А подготовка… с ними проводится? Стрельбы, например, торпедные.

      – Если тебе пострелять хочется, попросись на «горбатые», там этого добра – залейся. А «партизаны» готовятся сами. Один трюм «Маслова» переделали под матросские кубрики, вот там они и готовятся. На койках, в три яруса. Как одна партия подготовится, так другая подъезжает, через полтора месяца.

      – Они же одуреют за сорок пять суток!

      – А я тебе про одеколон, просто так, что ли говорю?

      – Но подготовку им организовать должны были…

      – «Должны были» в восьмидесятом году коммунизм построить и деньги отменить. Но уже на пять лет опаздываем, а отменили пока только водку.

      Эф вздохнул, как будто срыв сроков построения бесклассового общества, в отдельно взятой стране, стал для него открытием.

      – А матросов на корабле сколько?

      – По штату девятнадцать, в наличии пятнадцать. По бойцам, тебе всё Эбёнс расскажет.

      – Кто?

      – Боцман.

      – Русский?

      – Однозначно.

      – Фамилия у него какая-то странная.

      – Это псевдоним. Но он его себе не сам выбирал, поэтому так называть боцмана не рекомендуется.

      Глава 6. Душевные муки боцмана Эбёнса.

      Свой вес Валерий Яковлевич, почему-то, мерил не килограммами, а пудами. И если возникал вопрос, сколько он всё-таки весит, Яковлевич, с сомнением грузчика, которому предстоит «на глаз» определить тяжесть конструкции, похлопывал себя по животу:

      – Я сейчас набрал немного… – и выдавал приблизительный результат прикидок: -Пудов семь… с гаком.

      Ну, и конечно, когда такая семипудовая махина, грохнулась в трюм, шансов остаться целой, было мало. Там, ведь, свободного полёта метров пять! Вот, у Яковлевича, позвонки и хрустнули, покрывшись трещинами.

      Тогда грузоподъёмной операцией по эвакуации своих семи пудов, боцман, лёжа в трюме, руководил лично, потому что в непростых ситуациях привык полагаться только на себя.

      С того падения прошло пять лет, не притушивших огоньки в глазах Яковлевича, но оставившие ему на память о несчастном случае, нервный тик и глубокие познания в отдельных разделах медицины.

      Ввиду малочисленности офицерского состава на «Маслове», количество едоков в кают-компании, было увеличено силами мичманов корабля, включая, конечно, и боцмана.

      И нервный тик Яковлевича, настораживал Эф, поскольку они сидели рядом. Первое время, лейтенант не мог избавиться от ощущения, что боцман заглядывает в его тарелку.

      А познания Яковлевича