Обратный отсчёт. Павел Корнев

огня элементалей.

      По рубинового оттенка латам бегали язычки бесцветного пламени, и нестерпимо захотелось врезать по ним боевым проклятием, чем темнее тем лучше, но я легко поборол порыв своего персонажа. Именно персонажа – за время прокачки виртуальные тела впитывали решения и поступки игрока, превращая основные модели поведения в безусловные инстинкты, и чем выше поднимался уровень, тем сильнее проявлялся этот эффект.

      Добренький чернокнижник? Бред!

      Под пристальным взглядом паладина, я подступил к «алмазной завесе», приложил к ней ладонь и ощутил холод чужой магии.

      – Иди! – вновь каркнул Мунин, и я решительно шагнул через сияющую пелену к укрытой ей избушке лесника.

      По двору, лязгая металлическими суставами конечностей, бродили големы. Управлявшего ими алхимика нигде видно не было, боты в автономном режиме изучали разбросанные по залитой кровью земле конечности.

      Я насчитал пять изуродованных тел. Из-под неброских камзолов проглядывали звенья разорванных страшными ударами мифриловых кольчуг, кругом валялись обломки зачарованных клинков и переломанных мушкетов.

      Выделив все мёртвые тела, я открыл экран с их статистикой, наскоро просмотрел сводку и недоумённо хмыкнул. Покойники оказались отнюдь не новичками, все они были от сорок третьего до пятьдесят второго уровня, все егеря. Без бонусов от специализации и улучшений от магических артефактов так же не обошлось.

      Судя по характеру ранений, игроки схлестнулись с некоей инфернальной тварью, поэтому было совершенно непонятно, зачем к этому делу понадобилось привлекать меня. Демон против пятёрки прокачанных егерей – расклад более чем честный. Им просто не повезло.

      Но стоило только пройти в дом лесника, и всё стало на свои места.

      Первое, что бросилось в глаза, – это кровь. Неровный деревянный пол оказался полностью залит ей, и на этом жутком фоне освежёванное тело шестой жертвы особо даже не бросалось в глаза. Я мысленно потянулся к нему, но окошко с личными данными открылось совершенно пустым.

      – Игрок? – уточнил я у взобравшегося на табурет тщедушного алхимика.

      Седовласый старик оторвался от блокнота, поднял на лоб очки с оранжевыми стёклами и кивнул:

      – Игрок.

      – И в чём срочность? – хмыкнул я, разглядывая тело, с которого сняли всю кожу до последнего клочка.

      – Он завис, – пояснил старик. – Она. Это девушка. Шестнадцать лет.

      Я почувствовал лёгкую тошноту. Не из-за густого запаха крови, вовсе нет.

      Просто мы погружаемся в игру полностью, виртуальная реальность обманывает все наши чувства, и боль здесь столь же остра, как и в обычном мире. Но есть некий предел, за которым срабатывает защита. Сначала вы наблюдаете со стороны, как корчится в агонии ваш персонаж, а затем вылетаете в главное меню и плачете, только не от боли, а от обиды из-за безвозвратно сгоревшего опыта. Но если оставаться в игре, пока кто-то живьём сдирает с вас кожу, это больше, чем просто