Зеркало смерти. Анна Малышева

бы жить здесь с семьей. Ребенку лучше на воздухе. Где вы в Москве обитаете?

      Наташа назвала район, та поморщилась:

      – Наверняка нечем дышать!

      – Ну почему же? Мы с мужем довольны, и ребенок не болеет.

      – Все это до поры до времени, – зловеще сказала Елена Юрьевна. – Значит, дом тебе не нужен… А кому продашь?

      И Наташа поняла, что тревожило соседку. Окрестности давно уже стали заселяться состоятельными людьми, покупавшими сразу по два-три участка. Вокруг поднялись особняки – красивые и уродливые, двух– и трехэтажные. Таких соседей и боялась Елена Юрьевна. Она знала, что купив небольшой участок Лычковых, новые хозяева на этом не остановятся и непременно позарятся на ее владения, находящиеся рядом. И тогда может быть все что угодно – от простой соседской ссоры до настоящей осады с применением оружия…

      – Покупатель-то есть? – допытывалась она.

      – Пока нет. Да и документы еще не готовы, нужно будет все оформить… Думаю, это не быстро.

      – До осени провозишься, и то если повезет. – Но в голосе не слышалось облегчения. – Столько бумаг нужно… Но все-таки, как ты будешь продавать дом? Через агентство или?..

      – Лучше через агентство, – вздохнула Наташа. – Потеряю деньги, но зато избавлюсь от лишних хлопот.

      Елена Юрьевна страшно расстроилась. Она заверила Наташу, что покупателей обязательно нужно искать самой. Большое дело – оформить бумаги! Лучше потерять время, чем деньги! Она говорила и говорила, постепенно все больше распаляясь, а Наташа, слушая ее, понимала истинное значение этих речей.

      – Вы боитесь, что соседи будут неприятные? – прямо спросила она.

      – И этого тоже боюсь, – призналась та. – А вообще, что впустую переживать?.. Будут ли еще какие-то соседи?

      – Почему бы нет?

      И соседка, таинственно понизив голос, заметила:

      – Дом-то… Его не скоро продашь. Уж очень у него дурная слава!

      Наташа сама удивилась тому, какую бурю чувств вызвало в ней это заявление. Только что она бесстрастно отреклась от родового гнезда. Явись перед ней покупатель – он бы завладел домом в тот же миг, как показал бы деньги. Разве этот дом дорог ей? О, не дороже того, что за него заплатят! Разве она оставила здесь дорогих людей? Все умерли. Но эта фраза… Такая странная, зловещая и пренебрежительная… Наташа возмутилась.

      – Если его и купят, то разве кто-то со стороны, – продолжала соседка. – А местные – ни за что!

      – В чем дело? – Наташа с изумлением услышала, что ее голос дрожит. – Это вы о чем?

      – Деточка, да разве ты сама не понимаешь?

      Елена Юрьевна говорила почти жалостливо. Но при этом глядела так пристально, что Наташе становилось все больше не по себе. Она настояла на объяснениях и услышала…

      – Это с твоей мамы началось… Она умерла в двадцать восемь лет, совсем была молодая. Я-то еще раньше замечала, что ей нехорошо. А потом как-то столкнулись у колонки, она подняла ведро и вдруг согнулась. Я спрашиваю – что случилось? А она отвечает – не знаю, но кажется, мне конец… –