Осенние визиты. Сергей Лукьяненко

Надоело все это до безумия… Она стала смотреть на паренька, стоящего рядом в проходе. Молодой, симпатичный, похожий на передовика рабочего из советских фильмов. В разговоры он обычно не вступал. Вот и сейчас ехал молча, глядя сквозь людей куда-то в окно.

      Интересно, могла бы она в такого влюбиться? А выйти за него замуж?

      И что бы сказали знакомые о муже-пролетарии?

      Анне стало смешно и неловко. Она вдруг показалась самой себе старой девой, перебирающей женихов «второй свежести». Дожила…

      Мимо сторонящихся (удивительно вежливо сторонящихся) людей она стала пробираться к двери. Выскочила на остановке в гордом одиночестве, оправила на ходу плащ. Здесь было ветрено и неуютно, перед этими унылыми бетонными корпусами, воткнутыми неведомыми планировщиками на полпути от микрорайонов к заводу. Зимними вечерами, когда темнело рано, она старалась не ходить к остановке в одиночку.

      Сегодня ночью по отделению дежурила Тоня, девчонка совершенно безалаберная, но врач от Бога. Из тех, кто все делает спустя рукава, а больной поправляется час от часа. Анне всегда казалось несправедливым, что человек, ставший врачом случайно и не испытывающий к профессии ни малейшего уважения, способен на то, чему она и к пенсии не научится. Но что здесь поделаешь…

      Дверь ординаторской была заперта изнутри, Тоня, конечно, и не собиралась утром обходить больных. Анна минуты две простояла, постукивая по закрашенному белой краской стеклу костяшками пальцев, прежде чем внутри завозились.

      – Ой, извини, – сонно пробормотала Тоня, открывая. – Ты чего так рано, еще без четверти восемь…

      – Не спалось, – сказала, входя, Анна. Тоня была в одном белом халатике на голое тело, растрепанная и жизнерадостная. Нюх у нее был совершенно гениальный. Придется ли ночью бежать к умирающему больному, она знала с самого вечера. – Обход не делала?

      – Делала, – улыбнулась Тоня, отходя к гардеробу и сбрасывая халат.

      – Да, с вечера. А записала на утро.

      – Корнилова, не разыгрывай из себя начальство… – Тоня втиснулась в джинсы, иронически глянула на нее. – Все в порядке, никто не ушел.

      – А никто не собирается?

      – Шедченко, – не задумываясь, ответила Тоня. – Его на гемодиализ надо сажать, сама знаешь.

      Анна промолчала. Тоня тем временем закончила переодеваться и замерла перед зеркалом.

      – Кто еще потяжелел? – спросила Анна.

      – А, по мелочи… – вывинчивая помаду, отмахнулась Тоня. – Новости смотрела вчера?

      – Нет.

      – В Думе приняли закон об усилении финансирования… – Тоня плотно сжала губы, поморщилась, глядя, как легла помада. – …больниц. Так что готовься лечить по учебникам. Добился все-таки узбек своего.

      – Хайретдинов? Да что в нем узбекского, кроме фамилии?

      – Имя, – невозмутимо отпарировала Тоня. – И восточная экспансивность.

      Анна секунду поколебалась, но все-таки ответила:

      – Да нет в нем никакой экспансивности,