Кормление облаков. Стихи. Александр Иличевский

нужна, чтобы очаровать Поэта, – так учили

      их в дипломатическом корпусе. А любовник

      жены сейчас в Вене: дипломат-француз,

      у него, увы, тоже семья, а то бы она давно

      бросила своего неврастеника – от него ни детей,

      ни покоя. Да, она и сама не хочет.

                                                                      Не поймет, почему

      она еще с ним. Наверное, потому, что не хочет

      детей вообще, но боится себе признаться,

      и не желает расстраивать мать с отцом.

      Если она сейчас улизнет под предлогом

      пройтись по магазинам, она сможет

      встретиться с Франсуа в Novotel,

      куда он примчался вслед за ней из Парижа.

      И ей где-то в кончиках пальцев жалко мужа.

      Ах, если бы он не кричал!

                                                      Она бы к нему потянулась.

      Но последние годы он все время такой.

      Совсем спятил со своими стихами.

      Чего он хочет добиться от литературы?

      Нет ничего отвратительней

                                                         отвергнутого любовника.

      Она испытывает омерзение, когда видит

      в его лице гримасу обиды и плача.

      Еще один прохожий обернулся: «Все в порядке?»

      Дипломат мгновенно растягивает рот в злобной

      улыбке: «Все отлично, мы дискутируем».

      И тогда она позволяет себя увлечь в Старую Кузню.

      Там толчется толпа и приятель мужа

      подводит его к столику, где одиноко

      великий Поэт склонился над тарелкой,

      над пригубленным, судя по майонезной

      полоске от губ, бокалом, в тот самый

      момент, когда он уже забывает

      о новостях из Стокгольма. Он привык забывать,

      он рад, что Господь наделил его счастьем

      беспамятства, ибо с ним в жизни

      произошло столько всего, что мало

      кому из смертных по силам хотя бы

      запомнить. «Впрочем, – думает Поэт, —

      человек не блоха: ко всему привыкнет».

      Теперь он поглощен чем-то другим, тем, что

      привиделось сегодня утром, еще в постели.

      Ему снилась чужая жизнь, во сне он был моряком,

      сошедшим с корабля в Гамбурге и пребывавшем

      на Риппербан, в толчее среди

                                                         девиц и пьяных туристов.

      Он так хотел любви в этой толпе,

                                                                   так желал женщин,

      что сердце поднималось в горло, будто

      при первом мальчишеском поцелуе.

      Но он не мог подойти к девицам,

                                                                      взять одну за руку:

      во сне он был бессилен по мужской части.

      Раньше он никогда не плакал от сновидений.

      Он думал об этих слезах по пути сюда, в этот

      странный литературный клуб, в какой-то кузне.

      Да, куй, пока горячо, скоро ледниковый период,

      ядерная зима, наступление Коцита,

      мир вообще за последнее десятилетие

      стал подозрительно собранным,