Гой ты, Русь моя родная (сборник). Сергей Есенин

хоть пригубь, попробуй!

      Нацедили мы вин красносоких

      Из грудей из твоих из высоких,

      Как пьяна с них твоя супруга,

      Белокосая девица-вьюга!»

      Молчит Ус, не кинет взгляда, –

      Ничего ему от земли не надо.

      О другой он земле гадает,

      О других небесах вздыхает…

* * *

      Заждалася сына дряхлая вдовица,

      День и ночь горюя, сидя под божницей.

      Вот прошло-проплыло уж второе лето,

      Снова снег на поле, а его все нету.

      Подошла, взглянула в мутное окошко…

      «Не одна ты в поле катишься, дорожка!»

      Свищет сокол-ветер, бредит тихим Доном.

      «Хорошо б прижаться к золотым иконам…»

      Села и прижалась, смотрит кротко-кротко…

      «На кого ж похож ты, светлоглазый отрок?..

      А! – сверкнули слезы над увядшим усом. –

      Это ты, о сын мой, смотришь Иисусом!»

      Радостью светит она из угла.

      Песню запела и гребень взяла.

      Лик ее старческий ласков и строг.

      Встанет, присядет за печь, на порог.

      Вечер морозный, как волк, темно-бур…

      Кличет цыплят и нахохленных кур:

      «Цыпушки-цыпы, свет-петушок!..»

      Крепок в руке роговой гребешок.

      Стала, уставилась лбом в темноту,

      Чешет волосья младенцу Христу.

      «Колокольчик среброзвонный…»

      Колокольчик среброзвонный,

      Ты поешь? Иль сердцу снится?

      Свет от розовой иконы

      На златых моих ресницах.

      Пусть не я тот нежный отрок

      В голубином крыльев плеске,

      Сон мой радостен и кроток

      О нездешнем перелеске.

      Мне не нужен вздох могилы,

      Слову с тайной не обняться.

      Научи, чтоб можно было

      Никогда не просыпаться.

      «Запели тесаные дроги…»

      Запели тесаные дроги,

      Бегут равнины и кусты.

      Опять часовни на дороге

      И поминальные кресты.

      Опять я теплой грустью болен

      От овсяного ветерка.

      И на известку колоколен

      Невольно крестится рука.

      О Русь, малиновое поле

      И синь, упавшая в реку.

      Люблю до радости и боли

      Твою озерную тоску.

      Холодный скорби не измерить,

      Ты на туманном берегу.

      Но не любить тебя, не верить –

      Я научиться не могу.

      И не отдам я эти цепи,

      И не расстанусь с долгим сном,

      Когда звенят родные степи

      Молитвословным ковылем.

      Голубень

      В прозрачном холоде заголубели долы,

      Отчетлив стук подкованных копыт.

      Трава, поблекшая, в расстеленные полы

      Сбирает медь с обветренных ракит.

      С пустых лощин ползет дугою тощей

      Сырой туман, курчаво свившись в мох,

      И вечер, свесившись над речкою, полощет

      Водою белой пальцы синих ног.

* * *

      Осенним холодом расцвечены надежды,

      Бредет мой конь, как тихая судьба,

      И ловит край махающей одежды

      Его