Путь феникса. Вадим Проскурин

плачешь? – спросил Черепаха Дома.

      – Я не смогу быть дураком, – ответил Серый Суслик. – Умные слова из меня так и прут.

      – Я научу тебя быть дураком, – сказал Черепаха Дома. – Когда ты хочешь что-то сказать, построй слова в мысленную цепочку, окинь ее внутренним взглядом и упрости. Как раз должное время пройдет.

      Серый Суслик задумался. А когда он закончил думать, он открыл рот, чтобы ответить, закрыл рот, построил слова в мысленную цепочку, упростил ее и сказал:

      – Спасибо, полубосс.

      Черепаха Дома расхохотался и хлопнул мальчика по плечу, но не больно, а совсем легонько.

      – Не забывай моих слов, – сказал он и собрался уходить.

      – Однако сейчас ты говорил как человек, – сказал Серый Суслик ему в спину.

      – С тобой это было в последний раз, – ответил Черепаха Дома, не оборачиваясь.

      – А с другими мальчиками? – спросил Серый Суслик.

      – Пусть это будет тебе неведомо, – сказал Черепаха Дома и ушел.

      Воспоминания Серого Суслика прервал Два Воробья. Он поднимался по склону, размахивая клочком белой материи.

      – У тебя зоркие глаза, Серый Суслик, – сказал мальчик, приблизившись.

      «У меня зоркий ум», – подумал Серый Суслик, а вслух произнес:

      – Да.

      И добавил:

      – Садись на лошадь, поехали. Мы пойдем по следу пучеглазых, посмотрим, куда они направляются.

      И еще раз вздохнул.

      Беседуя с неразумными мальцами, такими, как Два Воробья, он мог позволить себе почти не скрывать свой разум. Но, к сожалению, только с ними и только почти.

      2

      – Кажися, близко загон-то, – сказал Топорище Пополам.

      – Заткнись, – процедил Питер сквозь зубы.

      Орк был прав, загон уже близко, десятидневный путь подходит к концу. Первые пять дней они путешествовали в дилижансе: люди – в комфортабельном купе, орки – в багажном отделении, на мешках с барахлом. Но на границе Оркланда проезжая дорога закончилась. На последней станции Питер реквизировал всех лошадей, какие нашлись, и их почти хватило, чтобы разместить груз. Лошади оказались куда лучше, чем Питер опасался, захромала только одна, позавчера ее зарезали. Шестой – восьмой дни путешествия прошли в относительном комфорте – днем они, конечно, тряслись в седле, но ночлег им предоставляли пастухи, и какой ночлег! Какие яства, какие зрелища, какие самки, в конце концов… Воистину восхитительно, какие чудеса творят три красные горизонтальные полоски, вытатуированные на лбу жреца. Четыре полоски, говорят, творят еще больше чудес, но Питеру пока хватает и того, что есть. Редко кому удается получить третью полоску в возрасте менее двенадцати тысяч дней, а Питер Пейн сумел ее получить, и помощь слепой богини Фортуны была в этом деле второстепенна, основным фактором стали личные заслуги. Первую полоску Питер получил, окончив с отличием семинарию, вторую – когда из первой же своей экспедиции в Северный Оркланд привез сразу четыре шлема грез. Десятая экспедиция принесла ему третью полоску. А теперь, если архивные документы не врут…