Дублин. Эдвард Резерфорд

леди из Ульстера. И представьте, из семьи О’Нейл! Она родственница сэра Фелима О’Нейла.

      Мэри была само внимание. И видела, как на мгновение Энн поморщилась, а потом наклонилась вперед, как будто ее ударили в живот, но тут же взяла себя в руки и выпрямилась почти с величественным спокойствием. Однако Энн не произнесла ни звука, а от ее лица отлила кровь, и оно внезапно стало смертельно белым и изможденным.

      Оба мужчины также заметили это. Первым опомнился Орландо:

      – Родственница Фелима О’Нейла? Но он один из самых влиятельных людей в Ульстере.

      – Бриан так и сказал.

      – Да, отличный брак. – Мэри поняла, что ее муж пытается отвлечь внимание Мориса от Энн, потому что он быстро продолжил: – А Уэнтуорт? Известно, кто займет его место?

      – Нет, об этом я ничего не слышал, – ответил Морис. – Мама, ты в порядке? Что-то ты бледная.

      – Твоя мать устала, прогулка была долгой, – твердо произнес Уолтер. – И раз уж ты привел нам лошадь, Морис, то можешь теперь отдать ее своей матери, а сам вернуться домой пешком с дядей и тетей.

      Морис моментально спешился и передал отцу поводья.

      – Да, пойдем с нами, Морис, – произнесла Мэри. – Мы тебя так давно не видели.

      И они с Орландо, взяв молодого человека за руки, пошли по тропе в обратную сторону, оставив Уолтера и Энн наедине.

      Энн очень медленно приходила в себя. Она отвернулась в сторону, не смея глядеть мужу в глаза.

      – Мне бы хотелось проехаться по берегу, – сказала она. – А ты лучше иди с остальными. Я вас догоню.

      – Я подожду тебя здесь.

      – Я могу и задержаться.

      – Я дождусь.

      Энн медленно проехала между дюнами, выбралась на открытое песчаное пространство. Там никого не было. Энн повернула на юг, к Бен-Хоуту. Над водой, освещенный бледным солнцем, возвышался маленький островок с треснувшей скалой, похожий на готовый к отплытию корабль. Энн смотрела на него и думала: мне предстоит состариться в одиночестве.

      Она поехала дальше. Над мелководьем носились кроншнепы. Несколько раз до Энн доносились крики чаек. Море было спокойным, но на песок набегали маленькие волны. Начинался отлив.

      Он оставил меня навсегда. Он оставил меня. Он оставил нашего ребенка. Оставил, не сказав ни слова.

      И ее пронзила такая огромная боль, что у Энн не было сил ехать дальше. Она соскользнула с лошади и упала на колени на песке. И так стояла, слыша, как снова и снова плещут маленькие волны, а море медленно отползало все дальше, дальше…

      Как это говорил Лоуренс?

      Сердце управляет головой – лучше умереть.

      Не был ли он в конце концов прав? Да, думала Энн, он был прав. И, ослабев, почти вдвое согнувшись от боли, она смотрела на пустое отползавшее море и слышала, как волны повторяют: «Лучше умереть. Лучше умереть. Лучше умереть».

      Много времени прошло, прежде чем Энн медленно встала и поехала обратно к колодцу, где ее ждал Уолтер.

      Кромвель

1640 год

      Морису никто не говорил, что они задумали насчет младенца.