Дневник. Чак Паланик

твои слова, пытаясь почувствовать то же, что чувствовал ты, Мисти говорит:

      – Вы когда-нибудь слышали о местной художнице Море Кинкейд?

      Из-под фотоаппарата Энджел говорит:

      – Так, кое-что, – и делает снимок.

      Он говорит:

      – Кажется, эта Кинкейд как-то связана с синдромом Стендаля?

      И Мисти отпивает еще глоток, жгучий глоток, со слезами в глазах. Она говорит:

      – Она от него умерла?

      Продолжая отщелкивать снимки, Энджел глядит на нее через камеру и говорит:

      – Посмотрите сюда.

      Он говорит:

      – Что вы там говорили об анатомии для художников? Изобразите-ка мне настоящую улыбку.

      4 июля

      Просто, чтобы ты знал: это так мило. Сегодня День независимости, и отель переполнен. На пляже не протолкнуться. В вестибюле собрались летние люди, просто толпятся и ждут, когда на материке начнут запускать фейерверк.

      Твоя дочь, Табби, она заклеила себе глаза кусочками малярного скотча. Слепая, она пробирается по вестибюлю на ощупь. От камина до регистрационной стойки она шепчет:

      – …восемь, девять, десять…

      Считает шаги от одной вехи к другой.

      Эти летние чужаки, они испуганно вздрагивают, когда к ним прикасаются ее незрячие руки. Они натянуто ей улыбаются и отходят в сторонку. Эта девочка в выцветшем сарафане в розово-желтую клетку, ее темные волосы подвязаны желтой лентой, она идеальный ребенок острова Уэйтенси. Вся – розовая помада и лак для ногтей. Играет в какую-то милую старомодную игру.

      Она проводит ладонями по стене, ощупывает картину в рамке, прикасается к книжному шкафу.

      За окнами вестибюля – вспышка и грохот. Фейерверки запущены с материка, летят по дуге прямо к острову. Как будто отель под обстрелом.

      Вихри желтого и оранжевого огня. Взрывы алого пламени. Синие и зеленые искры. Грохот всегда чуть запаздывает, как гром после молнии. Мисти подходит к дочери и говорит:

      – Солнышко, уже началось.

      Она говорит:

      – Открой глаза, посмотри.

      Глаза Табби по-прежнему залеплены скотчем, и она говорит:

      – Мне нужно выучить место, пока все здесь.

      Продвигаясь на ощупь от одного незнакомца к другому, они все застыли и смотрят в небо, Табби считает шаги до парадной двери и веранды снаружи.

      5 июля

      На вашем первом настоящем свидании, на твоем с Мисти свидании, ты натянул для нее холст.

      Питер Уилмот и Мисти Клейнман, у них свидание. Они сидят среди бурьяна на большом пустыре. Вокруг них вьются летние пчелы и мухи. Они сидят на расстеленном клетчатом пледе, который Мисти принесла из дома. Ее этюдник: светлое дерево под пожелтевшим лаком, с медными уголками и шарнирными петлями, потускневшими почти до черноты, – Мисти разложила ножки, и получился мольберт.

      Если ты это помнишь, пропусти эту запись.

      Если ты помнишь, сорняки были такими высокими, что тебе пришлось их притоптать, чтобы сделать гнездышко на солнце.

      Был весенний семестр, и все студенты, похоже, носились с одной